Строение и законы Вселенной

Черкасов Дмитрий

В этом же направлении работает незнание или просто неправильное толкование истории. Здесь одним из наиболее ярких и понятных примеров человеческих заблуждений служит так называемая официальная история (хронология Скалигера-Петавиуса), в которой большая часть исторических событий расписана буквально: по дням, годам, местам действия, количеству и именам участников, подробностям диалогов (это при отсутствии стенографирования), деталям костюмов и пр. Однако при проверке математическими методами оказалось, что в большинстве случаев (Древний Рим, Древняя Греция, Древний Китай) в исторической хронологии присутствует многослойный плагиат, когда историю средневековой Европы много раз проецировали в прошлое с промежутками по нескольку сотен лет. Конечно, единичные исторические параллели еще могут существовать, но многократное повторение династий из 10–20 личностей с совпадением основных деяний (опорных точек) объективно невозможно в действительности и нарушает законы развития Вселенной. Подобное существующему в современной историографии «историческое построение»

есть классический случай аналогии по формальным признакам, без учета граничных условий и основных постула-тов. Но не следует забывать, что развитие истории как науки началось именно с этой попытки ввести элементарные численные методы и классификацию в хроники, легенды, воспоминания и т. д., до того совершенно не связанные между собой. Тогда система Скалигера-Петавиуса представлялась наиболее приемлемой, понятной и логичной, то есть научно обоснованным предположением. Классифицированный таким образом фактический материал позволил людям осознать свою значимость, гордиться прошлым и планировать будущее. Недостатком явилось, да и сейчас является, отсутствие объективных (не зависящих от наблюдателя) способов хронологии материальных свидетелей истории. Существующие методики базируются в основном на авторитете их разработчиков, а физические методы датировки (по углероду, «замороженному» магнитному полю, толщине культурных слоев, срезам колец древесины и т. д.) дают большой разброс показаний или даже противоречат друг другу на достаточно малом отрезке времени — в несколько тысяч лет, принятом за срок цивилизационного скачка. Кроме того, большая часть подробных письменных источников, отнесенных к первому тысячелетию до нашей эры и первому тысячелетию нашей эры, неожиданно появилась в списках (подлинники куда-то исчезли) вначале второго тысячелетия нашей эры. И эти документы приняты за истину в последнем приближении, Вообще трудно представить, что кто-то, присутствовавший при разговоре, например, сенаторов или даже императоров Древнего Рима, сначала где-то записал в общем-то банальный сиюминутный спор; запись сохранялась две тысячи лет, «всплыла» в XI–XII вв. и исчезла в XIII–XIV вв.

После появления «скелетной» хронологии историографы разных стран начали «подгонять» известные им события и персонажей в более или менее общечеловеческую историю, при этом стараясь добиться максимальной полноты изложения. Лакуны, вероятно, заполнялись какими-то предположениями, так как с трудом верится, что, каким бы важным ни было событие, сохранить его в памяти людской в течение 200–300 лет нереально.

Как отмечалось ранее, большая часть информации, способы ее критического восприятия, понимания и переосмысления закрепляются у людей достаточно рано — в возрасте до 30–40 лет. Для историков это время учебы, выработки собственного взгляда и начала научной деятельности (обычно весьма активной и плодотворной). В это время они получают громадный объем информации — даты, имена, описания событий, у них вырабатываются определенные стереотипы дальнейшей работы с ними. С точки зрения математики это — набор слабосвязанных или вообще не связанных информационных блоков при отсутствии четко определенных законов и граничных условий их выполнения. При встрече с новыми оригинальными идеями историки стараются «привязать» их к уже знакомым сложившимся историческим схемам. Такой консерватизм разумен, так как позволяет сохранять определенную стабильность при изменении частностей.

Математические методы анализа исторических процессов особым почетом у историков не пользуются, так как представляются «разрушением алгеброй гармонии». Математики, так же как большинство «технарей» (физиков, химиков, геологов, биологов), выполняют частные заказы историков, не пытаясь в целом осознать всю проблему, так как знание истории у них базируется большей частью на школьном курсе, где все ясно и логично, или на бредовых псевдоисторических романах типа «К последнему морю» В. Яна. Только сейчас, с появлением мощных вычислительных структур, способных по многим параметрам сравнивать и анализировать большие объемы исторических фактов, есть возможность выявить хотя бы нестыковки в исторической науке. Случаи внедрения в историю аналитических методов известны (И. Ньютон, Н. А. Морозов); они всегда встречались как попытки «непрофессионалов» или замалчивались. Известен анекдотический факт. В 1970-е гг. в СССР было выдано «свидетельство» на научное открытие историку, который явился плагиатором данных десятивековой давности и на основе сравнения древней и новой истории «доказал», что похожие (вплоть до внешнего сходства и деяний) группы гениальных и талантливых людей появляются на Земле каждые 900-1000 лет.

При внимательном анализе истории возникают вопросы системного характера. Непонятны причины, по которым гигантские по объему знаний, численности, ресурсам, возможностям и, главное, широко распространенным прогрессивным технологиям цивилизации то появляются в, казалось бы, совершенно не подходящих условиях, то гибнут, причем не успевая передать кому-либо свои достижения. Для объяснения этого выдвигаются слабо аргументированные, но очень эмоциональные доказательства (от мифов об Атлантиде до списков якобы с очень древних летописей цивилизаций Китая, Индии, Америки, известных либо в поздних копиях, либо в устной традиционной передаче, что сразу заставляет усомниться в подлинности предъявляемых сведений). Крайне малое число материальных следов, датировка которых неоднозначна, не позволяет уверенно что-то подтвердить или опровергнуть.

Данная проблема хорошо разобрана в книгах А. Т. Фоменко, В. В. Калашникова и Г. В. Носовского, так что останавливаться на ней мы не будем. Слабой стороной

их работ является то, что, как все неофиты, вступившие в обширную и ранее незнакомую им область, они пытают — ся объяснить все и сразу; это делает их работы весьма уязвимыми для не всегда объективной критики. Например, автор данной книги как филолог отмечает, что анализ слов-перевертышей, толкование фамилий и прозвищ, названий и языковых конструкций иногда базируются просто на формальном сходстве и действительно требуют изучения благожелательно настроенными (или хотя бы нейтральными) специалистами.

Как увлекательный роман история читается, но, вероятнее всего, последовательность, смена, взаимовлияние и развитие цивилизаций идет (естественно, с отклонениями) по восходящей, а не начинается каждый раз «с нуля».

Следующим примером является искусственное торможение смены общественно-политических формаций. Любая цивилизация накапливает достаточный объем информации, ресурсов, организации и т. д. (то есть имеет определенный запас инерции); мгновенное исчезновение всего может произойти лишь при поглощении более совершенной и организованной структурой. Отдельные эпизоды, типа разбойничьих набегов, усложняют, но не меняют общую направленность. Граничные условия (основные критерии существования социального организма) при изменении производственных и иных отношений (критерий в биологии — приспособление к изменяющимся условиям окружающей среды) в обществе меняются постепенно и первоначально воспринимаются как нечто чуждое и неправильное. Только при накоплении суммы изменений происходит качественное изменение структуры, воспринимаемое как революция. Поскольку общество тяготеет к сохранению прежних условий, то любые революционные изменения воспринимаются очень болезненно.

Еще одним примером может послужить так называемый национальный вопрос. Захлестнувший Землю в XX в. (особенно со второй половине столетия) всплеск национализма объективно вреден как для отдельно взятой нации, так и для человечества в целом. Следует очень хорошо запомнить, что генетическое разнообразие у всего человечества меньше, чем у стаи шимпанзе, состоявшей из 55 особей. Создание «чистой расы» неизбежно привело бы к вымиранию подобного сообщества за 300–500 лет независимо от численности популяции. На гипотетических и реально существовавших и существующих («Третий рейх», Нигерия, Чечня, Косово-Метохия и пр.) социальных и биологических моделях неоднократно демонстрировалось, что при проведении в жизнь идеи «избранности» нации не может быть никаких достижений. Тем не менее большинство политиков этого не понимают и не хотят понять из корыстных или иных частных побуждений. Даже название структуры, создававшейся п качестве прототипа мирового правительства, — Организация Объединенных Наций — консервирует разделение людей (Homo sapiens) по несущественному признаку, а по своему названию отстает от реальных современных критериев, оставаясь на уровне раннего феодализма. Гораздо правильнее было бы назвать данную формацию «Организацией Объединенных Государств» или «Организацией Единого Народа», что в кратчайшие сроки повлияло бы на стратегию деятельности этой международной структуры. В противном случае ООН будет продолжать деструктивную политику выделения «избранных» наций (или государств) и применения «двойных стандартов», пока окончательно не запутается в ею же созданной ситуации. К тому же, как всякая бюрократическая структура, ООН постепенно погрязнет в коррупции и взяточничестве и потеряет остатки авторитета и работоспособности.

На словах выступая за максимальное соблюдение прав человека, ООН принимает в свой состав государства, напрямую нарушающие ее устав, ущемляющие права своих граждан по национальному, половому или другим признакам (Саудовская Аравия, Израиль, Литва и т. д.), поддерживающие международный терроризм и совершающие неспровоцированные агрессии против других стран в угоду сиюминутным интересам США и некоторых европейских стран. В то же время «повышенное чувство справедливости» позволяет проводить силовые акции США и их союзникам под прикрытием ООН в тех регионах, где не предполагается серьезного сопротивления, которые надо просто «прибрать к рукам».

На примере Югославии, Ирака видно, что поводами для военного вмешательства были прямая ложь, фальсификация и умелое воздействие на общественность стран-агрессоров.

Другим не менее ярким примером непонимания аналоговых методов планирования являются войны в современном мире (внутригосударственные полицейские акции к ним не относятся). Какие бы новейшие оружие и методы ведения боевых действий в них ни применялись, цель — окончательное поражение неприятеля и собственная победа — еще никогда, нигде и никем не достигалась. Всегда находились обиженные и недовольные (причем по обе стороны фронта), готовые мстить за реальные или мнимые потери (условно это партизаны, с одной стороны, и «правозащитники» — с другой).

При этом потраченные на войну финансовые, людские и природные ресурсы и потери «победителя» всегда превосходят ту цель, которую можно достичь даже на идеальной модели.

На современные отношения, определяемые свободным обменом информацией, перспективным планированием развития Земли и человеческого сообщества, накладываются использовавшиеся 500-1 000 лет назад методы решения аналогичных вопросов. Причем как тогда, так и сейчас эти методы не приносили и не приносят никакого успеха. Но! 500-1000 лет назад мир воспринимался человечеством как практически безграничный, в войнах участвовала небольшая часть населения, отсутствовало оружие массового поражения и у людей были иные психологические установки.