Строгие правила
Шрифт:
И вот уже несколько часов я сидел и смотрел на нее, прокручивая в голове все события с момента ее возвращения. Сколько их было…
На протяжении последних пяти лет я жил с точным осознанием того, что никогда и никого больше к себе не подпущу. Не позволю пробраться в сердце. И был уверен, что даже встреча с Алиной (хотя, мне казалось, что мы больше никогда не увидимся) не сможет повлиять на мое решение.
Отчетливо помню тот день, который снова перевернул мою жизнь с ног на голову. Когда в лифте я увидел Алину и понял, насколько слаб перед ней. Не смог уйти, не смог остаться в стороне и равнодушно наблюдать, как неприятности
Как-то в обед я вернулся домой за документами… Ха! Серьезно, что ли? За документами? Кому ты врешь? Вернулся, потому что тянуло туда магической силой. Хотелось увидеть ее, просто удостовериться, что она дома… Ну да, окей, все так и было. Я ведь тогда чуть с ума не сошел, обнаружив, что комната Алины пуста. Несколько минут сжимал в руках телефон и пытался сдержать себя, чтобы не набрать ее номер и не задать глупый вопрос: «Где ты?».
А потом зашел в свою спальню и обомлел. Алька лежала на моей кровати, сжимала в руках мою футболку и спала. Именно тогда я понял, что уже не отпущу ее, хотя в душе царил полный хаос.
Минут десять, как последний кретин, стоял в дверях и смотрел, как она спит, а потом ночью лежал в обнимку с подушкой, на которой она спала, вдыхая ее запах.
Тяга к Алине просто убивала меня. Каждый вечер приходил домой и просто умирал от желания ворваться в ее комнату и выбить из нее всю правду о том побеге. Почему сбежала? Почему не оставила даже записки? Почему перечеркнула все то, что было между нами?
Еще этот чертов Дэн, с которым Алина умудрилась спустя несколько дней зажиматься у подъезда. Бл*дь! Думал, свихнусь, пока они стояли там внизу. В голове мелькали яркие образы, как она стонет под ним, кричит, как этот недоумок целует ее тело. Сдохнуть можно.
Когда она зашла в квартиру, понял, что все — предел. Злость и ревность затмили разум, и я взял ее прям на кухне. Думал, что трахну и смогу успокоиться. Но злости только прибавилось… Каждый день пытался понять, почему свет сошелся клином именно на ней. Проклинал себя за эту слабость, за отсутствие силы воли. Но наша ссора после ужина с Ливановым и последующее примирение все расставили по местам. Наконец-то за столько лет мы смогли обо всем откровенно поговорить друг с другом. Однако эйфория длилась недолго. Оказалось, что не обо всем…
Сын…
Еще пару месяцев назад я и представить себе не мог, что все свободное время буду проводить в парке аттракционов. Не думал, что идеальным вечером стану считать поход с Ванькой в кафе-мороженое или совместный просмотр футбольного матча.
У меня в квартире мы не могли с ним видеться из-за ремонта, поэтому каждый раз встречались либо у моей матери, либо просто гуляли.
Я был счастлив. Ну, почти. Ведь с нами не было ее: избалованной, взбалмошной, категоричной, но самой лучшей для меня.
Каждый день я проживал, думая только о том, что вечером увижу ее… как обычно в этих коротких шортах, полностью открывающих моему голодному взгляду шикарные длинные ноги. Даже не спрашивайте, чего мне стоило не закинуть эту блондинку на плечо и не унести, как первобытному человеку,
Решив переоборудовать третью спальню под детскую, я отлично понимал, что моя злость пройдет, и мы все равно будем вместе. И лучше начать нашу совместную жизнь с чистого листа. Чтобы никакая мелочь не напоминала о прошлом. Потому и нанял людей, которые за два месяца должны были сделать ремонт, и обставить квартиру новой мебелью.
С Ванькой согласовали эскизы его детской и квартиры в целом. Он дал клятвенное обещание, что не скажет Алине ни слова. К моменту, когда мы вернулись бы с Кипра домой, ремонт уже должен был завершиться. Мало того я планировал, что мы вернемся гораздо раньше, в день рождения Алины… Но, как говорится, хочешь рассмешить Господа Бога, расскажи ему о своих планах… И сейчас я молю только об одном, чтобы моя девочка открыла глаза.
На следующий день после обеда в больницу приехал Сергей Викторович и сказал, чтобы я съездил домой и отдохнул, а он пока побудет с Алиной. Но никакая сила не смогла бы меня сейчас вытащить из ее палаты. Видя мой настрой, Сергей Викторович посидел со мной полчаса, а потом попросил тут же позвонить, если будут новости, и вернулся на работу.
Стоит отметить, наш первый разговор с отцом Алины вышел вполне адекватным. Мы очень быстро поняли друг друга. Тогда в машине, по дороге из аэропорта, я, наконец-то, выяснил, что же такого Алина наплела родителям об отце своего ребенка. Порадовал тот факт, что она все же не выставила меня бездушной сволочью, бросившей ее в положении. Сергей Викторович стал тогда объяснять, что Алина искала меня, узнав о беременности. Но, по ее словам, после ее побега, я уехал из города, и найти меня не представлялось возможным. О том, что я брат ее лучшей подруги, она, конечно же, умолчала. И когда я первым делом сообщил об этом Сергею Викторовичу, тот страшно рассердился. Пришлось уже срочно выгораживать Алину. Я стал уверять, что она мне звонила и пыталась о чем-то поговорить. Но в тот момент я не захотел ее выслушать, а еще раз звонить она, видимо, побоялась.
Ближе к вечеру, позвонила Мила и сказала, что Ваня отказывается есть, потому что хочет увидеть маму. Я сказал подождать до завтра и любыми средствами заставить его поесть и как-нибудь отвлечь. Мне казалось, что уже очень скоро Алина придет в себя, и тогда можно будет привезти Ваню к ней. Сам я не отходил от нее ни на шаг. Лишь в крайних случаях покидал палату, когда медсестры приходили делать процедуры.
Вечером я уже был близок к тому, чтобы впасть в истерику, потому что Алина так и не пришла в сознание. И это пугало до дрожи. Если ранее я убеждал себя, что с Алиной и нашим ребенком все будет в порядке, то сейчас стал задумываться о том, что могу все потерять. Хотя врачи уверяли меня, что все под контролем.
Не в силах уже просто сидеть, я поднялся с небольшого дивана, который стоял недалеко от больничной койки, и подошел к Алине.
— Детка, ты меня слышишь? — провел пальцем по ее щеке и тяжело вздохнул. — Я люблю тебя… И всегда любил. Нас Ванька дома ждет. Он скучает…
Еще несколько минут я просто стоял и смотрел на Алину, пытаясь понять, что же мне делать дальше. И когда уже собирался отойти назад к дивану, ее ресницы вдруг дрогнули… и еще раз, и еще… еле заметно. Я замер, как вкопанный.