Строго между нами
Шрифт:
— Можно и так сказать, — ответила Фей. — Просто у меня и у Финна с ней были различные взаимоотношения. Меня она не любила, а вот Финна обожала. Он был всегда настолько мил, что получал ласку за двоих. Свою и мою долю. Он первым спешил сказать ей: «Мама, ты, наверное, устала. Отдохни, а мы с Фей все вымоем». Естественно, что в ответ звучало: «Финн, ты такой внимательный». После чего мама шла наверх отдыхать, а может быть, делать маникюр, и все были счастливы. В том числе и мы, потому что она нам не мешала.
Тара не могла не спросить:
— Ты думаешь, что
«Если знаешь причину, то можно найти лекарство», — подумала она.
— Нет, Тара, никто никого не делал алкоголиком. — Голос Фей звучал твердо. — Многое из того, что случается с нами в жизни, может столкнуть нас с истинного пути. Но если говорят: «Я был вынужден, и кто-то виноват в этом», — знай, что это классическая отговорка. Я и сейчас по многим моментам далеко не на стороне матери.
Глория любила манипулировать людьми. Фей же сумела сохранить дружелюбие и тепло. В самом ее тоне было много заботы и внимания.
— Ученые до сих пор спорят о природе алкоголизма: что это — генетическая предрасположенность или, как они сами выражаются, «намеренный выбор», — продолжала Фей. — Но я не видела, чтобы мама вручала Финну бутылку и говорила: «Прикончи ее». Он делал это сам, так что сам, и только сам, виноват. А начал выпивать он рано. Я заметила, что он выпивает, когда ему было девятнадцать. Причем он не пил за компанию и ради забавы. Он реально стремился захмелеть. А мы часто тогда ходили в пабы. Может, это была своеобразная форма протеста с его стороны. Через это проходят все двадцатилетние. Мы считали себя взрослыми и потому полагали, что имеем право пить пиво. Но Финн уже тогда пил по-другому. Конечно, я не понимала причин, пока на первом курсе колледжа нам не начали читать психологию. Была у нас и отдельная лекция об алкоголизме. Все, что рассказывал лектор, было в точности о моем брате. Питье для него, как узнала я на той лекции, было защитным механизмом.
«Вот так: только позвонив на другой конец света, я узнала о том, что сама обязана была знать о собственном муже», — печально подумала Тара.
— Финн, безусловно, знал про эту свою проблему. Мы обсуждали ее. Но никто, кроме меня, с ним об этом не говорил. Мама бы никогда не смогла этого признать, а отец не хотел с ней спорить. — Помолчав, Фей продолжила: — Когда Финн позвонил в прошлом году и сообщил, что женился, я спросила его, а знает ли жена о его пьянстве. На что Финн ответил, что он по-прежнему пьет, но сейчас все под контролем.
Тара слушала и задавалась вопросом, почему она не замечала этого прежде. Решив, что терять нечего, Тара спросила об этом напрямую.
— Может быть, потому, что Финн не похож на типичного пьяницу, — предположила Фей. — Выпив, он не терял рассудка, обаяния, действовал почти как трезвый. Потому и не замечала.
— Но я должна была заметить, — настаивала Тара. — Я ведь люблю его.
— Лучше спроси себя, сможешь ли ты любить его дальше, зная все это, — посоветовала Фей.
— Конечно, смогу, но где мне найти его?
— А ты не пыталась обзванивать реабилитационные клиники? Может,
— Думаешь, такое возможно? — спросила Тара, цепляясь на последнюю надежду.
— Наверное. Он чувствует, что потерял тебя и единственный способ все исправить — это справиться со своей проблемой.
— Но он сказал, что оставляет меня, — возразила Тара.
— Он тем вечером пил? — спросила Фей.
Этого Тара не знала.
— Давай будем надеяться, что он на реабилитации. Если он там, ты потребуешься ему, когда он выйдет, — сказала Фей. — А сейчас мне пора, Тара. Мне еще вести занятия в клубе здоровья. Но мы ведь еще созвонимся, не так ли?
— Да, спасибо за все.
Повесив трубку, Тара попыталась представить себе, что сделала бы, если бы ее сестры оказались алкоголичками. «Да, я отвезла бы их в клинику и держала бы там, пока они не излечатся», — пришла она к единственно правильному выводу. Но Фей, казалось, все знала о Финне и ничего не предприняла при этом. С другой стороны, и она была права. Нельзя никого ни к чему принудить. Только сам человек может изменить свою жизнь. Пусть с помощью других, но имея собственное желание. Тара чувствовала, как мало знает о таком вопросе, как алкоголизм. Она решила купить книгу или… «Нет, никакой книги мне не нужно, если есть Интернет», — подумала она и начала искать в сети материалы по алкоголизму.
Тара провела всю ночь, читая о семьях алкоголиков, об их женах. Все истории были своеобразны, но в основе них Тара чувствовала ту самую тему боли, которую разделяли все живущие с пьющим человеком люди. Здесь были жены, которые уходили от пьющих мужей, и, наоборот, мужья, которые уходили от пьющих жен. А были и те, кто решался остаться, чтобы помочь супругу или супруге. Были и уже выросшие дети алкоголиков, которые даже спустя много лет после смерти родителей не могли забыть всех этих ужасов.
Но были истории и с хорошим концом, которые доказывали Таре, что алкоголизм — это не смертный приговор.
«В моем муже жили два человека, — писала одна женщина. — Один добрый и трезвый, а другой жестокий и пьяный. Естественно, как только я встала на ноги материально, тут же развелась с ним ради себя и детей. Только тогда он мужественно признал свою болезнь, бросил пить и вернулся ко мне, добрый, приличный и непьющий. После этого мы прожили еще четыре года, и не проходило дня, когда бы я не благодарила Бога за его чудесное исцеление и за то, что мы вместе».
Тара читала эти истории и чувствовала, как к горлу подступает комок. Эти реальные истории были во сто крат острее, чем все то, что она писала до сих пор.
«Ах если бы мне удалось получить второй шанс с Финном», — думала она. Но теперь Тара была бессильна что-либо изменить. Ей оставалось лишь надеяться, что муж сделал нужные выводы и проходит лечение.
Глава 34
— Напомните мне, зачем мы идем на эту вечеринку? — проворчала Джоан, теребя недавно окрашенные, черные как смоль волосы, подстриженные по моде.