Строго между нами
Шрифт:
Временами Уэнди овладевало сожаление о том, что, пожив какое-то время в Лондоне, она вообще его покинула. Раньше она долго жила в Ирландии и в Лондоне скучала по ней, стремилась вернуться. «Дома и стены помогают», — рассуждала она. А приехав в Дублин, почти тут же начала сожалеть об этом. Ирландия оказалась вовсе не такой, какой Уэнди ее себе представляла. Она ожидала увидеть прежний, наполненный духом кельтской истории уголок, а попала в современную европейскую страну, которую было и не узнать. За два десятилетия перемены оказались настолько разительными, что Уэнди и не узнавала ничего,
К тому времени жившие в Ирландии родители Уэнди уже умерли, а сестра уехала в Америку. Старых друзей становилось все меньше, и теперь из них Уэнди могла назвать, пожалуй, только Клариссу.
Уэнди не испытывала к невестке особенного доверия, обращаясь к ней за поддержкой. «Наверное, это потому, что у Клариссы своя, особая манера рассказывать даже о самых простых вещах», — думала она. Кларисса действительно не ограничивалась сухими фактами, давая вместе с ними и свои интерпретации. Именно поэтому Уэнди предпочла бы услышать о подруге своего бывшего мужа от кого-нибудь другого.
Пока не принесли шампанское, Кларисса и Уэнди говорили вообще-то ни о чем. Когда официант поставил бокалы на стол и ушел, Кларисса собралась с мыслями и начала:
— Могу сказать, что впечатление у меня о ней среднее. По-моему, она совсем не тратится на одежду. На ней была простая льняная блузка, которой, наверное, уже лет пять. У меня была такая, но я ее давно выбросила. Ну а прическа — это просто ужас! Так коротко женщинам стричься грех.
Голос Клариссы дрожал от возбуждения. Уэнди была приободрена услышанным и задала главный вопрос, который ее мучил:
— А она красива?
— На любителя. Темные волосы, совсем немного косметики. Право же, лучше бы ей перекраситься в блондинку.
Говоря об этом, Кларисса с любовью погладила собственную гриву светлых волос. Она и Уэнди были натуральными блондинками. Кларисса была втайне убеждена, что светлые волосы красивее любых оттенков темных волос.
— Да, и выглядит примерно на свой возраст, — добавила Кларисса.
Это, конечно, успокаивало Уэнди, но ей отчаянно хотелось знать, сколько лет новой подруге Ника. Во время последнего разговора с бывшим мужем она сорвалась — кричала на него, всячески обзывала и желала всех бед. Поэтому о возрасте женщины, на которую он ее променял, спросить не удалось. И теперь оставалось полагаться лишь на опыт Клариссы.
— Она моложе Ника, ей где-то под сорок. Но она могла бы выглядеть и привлекательней, если бы посещала косметолога. Не думаю, что она это делает.
Уэнди слушала, не зная, радоваться или огорчаться тому, что подруга ее бывшего мужа «могла бы выглядеть привлекательней». Для нее совершенно не имело значения, какая женщина с ним сейчас. Но все выглядело так, словно Ник искал женщину по образу и подобию своей прежней жены. В словах более молодой и честолюбивой Клариссы явно усматривался намек на те же самые недостатки и у Уэнди. Это и еще то, как быстро он нашел замену, не могло не оскорблять Уэнди.
— А что думает Говард? — спросила Уэнди.
Ей всегда нравился брат Ника, хотя между ними не было ничего общего. Говард работал налоговым инспектором, а Уэнди считала это занятие очень скучным.
—
По выражению ее лица Уэнди понимала, что Кларисса знает Говарда слишком хорошо — настолько, что сыта им по горло.
— Ему вообще нравятся весьма странные люди, — продолжала Кларисса. — Как-то раз в одной компании они проговорили полночи про какие-то офшоры.
Наконец принесли салаты.
— Да, — продолжила Кларисса, — отделяя кусочек нежного мяса от ножки цыпленка, — забыла сказать. У меня есть предчувствие, что они встречались и прежде. Я бы сказала, до того момента, как Стелла официально появилась в качестве его подруги, месяца три, не меньше.
Уэнди недоуменно посмотрела на Клариссу.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Понимаю, это неприятно слышать, но ты сама посуди: вы разводитесь, он возвращается домой, и внезапно у него появляется новая женщина. Не слишком ли быстро? — Кларисса хитро посматривала на Уэнди. — Извини, что я вмешиваюсь в такие вопросы, но есть у меня подозрение, что Ник не совсем честен с тобой насчет Стеллы.
Уэнди уронила вилку, и та звонко ударилась о тарелку. Допив шампанское, она бросила на Клариссу мрачный взгляд.
— Я не утверждаю ничего определенного, — ответила та на ее немой вопрос и махнула рукой официантке, — просто, мне кажется, ты должна это знать.
Чтобы переварить услышанное, Уэнди потребовался еще бокал шампанского. «А автомобиль можно и на стоянке оставить», — решила она.
— Еще одна интересная деталь, — входила во вкус Кларисса. — Я спросила у Стеллы, как она ладит с дочерьми. Она с улыбкой ответила, что нормально. Но улыбка была какая-то невеселая. А Ник так вообще побледнел при этом вопросе. Так вот, Уэнди, дочери — твоя козырная карта. Им Стелла явно не нравится, а Ник не останется со Стеллой, если с ней не поладят девочки. Я подозреваю, что Ник «покупает» доброе отношение дочерей какими-нибудь обещаниями. Ты тоже могла бы сделать что-то подобное.
Принесли заказанную бутылку шампанского.
— Но дети же после развода остались с ним, — обреченно проговорила Уэнди.
— Чепуха, — решительно проговорила Кларисса. — Вы же можете сойтись и даже пожениться снова. Разведенные пары часто так делают. Главное, с этим не тянуть. У вас с Ником был прекрасный брак. В твоем возрасте не так легко найти порядочного мужчину. А Ник — просто мечта женщины. Вот эта особа, которая никогда не посещает косметолога, и вцепилась в него.
Уэнди задумчиво потягивала шампанское. Ей действительно было одиноко. Все труднее становилось ладить с Дженной. Когда младшая дочь приезжала к ней, они все время ругались. Прежде всех примирял Ник, а Дженна, как знала Уэнди, была весьма специфичной в общении — слишком уж часто бывало у нее плохое настроение. Нику удивительным образом удавалось развеивать его.
Отчасти Уэнди понимала идею Клариссы и могла бы принять ее ради дочерей. И вначале даже предлагала это. Но Ник сказал ей тогда, что нет смысла, что чувства давно умерли, да и сама она понимала, что это правда. Но с тех пор многое изменилось, и теперь Уэнди чувствовала, что ее чувства еще живы.