Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари
Шрифт:
67. Ян Винанс. Пейзажи (2 шт.).
69. Абрахам Хондиус. Псарня.
76. Адам Пейнакер. Руины.
79. Гаспар Нетчер. Девушка с попугаем.
94. Валентин. Триумф невинности.
96. Пьер Миньяр. Портрет Людовика XIV.
98–99. Жозеф Парросель. Батальные сцены.
102. Жан Труа. Триумф Галатеи.
105–106. Жан Батист Грез. Две парные картины (портрет графа П.А. Строгонова
113–114. Гюбер Робер. Две картины руин («Прачки в руинах» и «Римские развалины»).
115–116. Жан Фрагонар. Два вида садов.
Тридцать третьей картиной являлся «Портрет ученого» Квентина Массейса, приобретенная графом Александром Сергеевичем после 1800 года (в тот момент она считалась произведением Г. Гольбейна младшего). Это полотно впоследствии стало собственностью графа Григория Сергеевича, он, судя по всему, приобрел его у князей Голицыных, не обладавших достаточными средствами для поддержания Марьино. К нему же в Рим перекочевали виды садов Фрагонара. В Эрмитаже можно видеть портрет П.А. Строгонова кисти Греза и «Прачки в руинах» Робера.
В том же 1836 году в Париже скончался князь B.C. Голицын. Его прах перевезли в Марьино и в 1837 году в храме имения мраморщик П. Катоцци воздвигнул монумент, поставленный в особом притворе под названием «Шапель». Помещение перекрывал ложный свод «по деревянным кружалам с имитацией в штукатурке трех крестовых сводиков на гуртах». В южной и северной стенах выбили по две ниши. Их тоже украшала лепка, почти в точности соответствующая внешнему декору окон приделов, что можно установить при рассмотрении следов, оставшихся от ранее существовавшей отделки.
Желтую гостиную, занимавшую господствующее положение в главном объеме дома, сфотографировали для статьи А. Трубникова в «Старых годах». Все еще на своих местах, включая звонок для слуг. Слева от надкаминного зеркала портрет императрицы Елизаветы Алексеевны.
Рассказав о «главном марьинском концерте» и «вспомнив» в связи с визитом А.Н. Оленина об усадебных трагедиях второй половины 1830-х годов, скажу, что музыкальные вечера проводились в Большой гостиной (у Матвеевского — «Большая лепная зала»), которая находилась на главной оси сооружения и двумя арками, заставляющими вспомнить в меньшей степени Павловск (Греческий зал), в большей — зал Гюбера Робера в городском доме Строгоновых, разбивалась на три отдельные части.
Портреты императора и императрицы висели по сторонам зеркала над камином. Искусственный мрамор желтого цвета дал еще одно название помещению — Желтая гостиная. В ней, согласно документам, находился гарнитур папелевого (тополевого) дерева, состоявший из диванов и восемнадцати кресел, обитых желтым левантином с чехлами желтого коленкора.
Желтая гостиная усадьбы («Большая» по первоначальной прикидке И.Ф. Колодина)
Большой зал (просто «Зал» в первоначальной версии)
Беспристрастная опись марьинского дома дополняет слова Матвеевского о Большом зале, в западном крыле, ближайшим к деревне Андриановой (у журналиста — «Большая диванная»). В нем находились: фортепиано, «фортунка
Портретная галерея
С одной стороны к интерьеру примыкала Бильярдная, с другой — Портретная галерея, которая вела в главный или старый корпус.
Кстати, марьинские картины имели особые рамы, увенчанные соединенными гербами Строгоновых и Голицыных.
Оттуда же, из Большого зала, или просто Зала, можно было пройти в Столовую — обширный интерьер с хорами для музыкантов. Мебель здесь рассчитывалась на двадцать четыре персоны. В Буфетной хранилось шестнадцать различных сервизов, главный из них — серебряный Большой Марьинский сервиз на восемнадцать персон. Конечно, не следует думать, что число гостей ограничивалось таким числом или двадцатью четырьмя. Разумеется, это только дань древней традиции, отсылавшей к Тайной вечере, на которую собралось 12 апостолов. Число марьинских гостей, конечно, бывало иным и чаще отличалось в большую сторону.
Переход от Желтой гостиной к Столовой Софья Владимировна превратила в Портретную галерею. Традиция сохранялась до начала XX века, когда сделали приведенную здесь фотографию.
После обеда три двери Столовой распахивались, приглашая прогуляться. Туда можно было выйти и из библиотечного корпуса. Вновь дадим слово Н. Матвеевскому: «Направо летняя, но избранная и для дачи очень богатая библиотека русских, французских и английских книг до 3000 названий; красивые шкафы окружают стены; посредине большой стол с каталогом книг и всеми принадлежностями для занятий; в покойных креслах нет недостатка… За библиотекой расположены такие же залы, как и на левой стороне, разумеется, иначе убранные». В дальнейшем число книг составило 10 000.
Здесь же, на первом этаже как обладатели наибольшего числа внуков имели помещения графиня Наталья Павловна и княгиня Аглаида Павловна, по ошибке именованная А. Никитиным графиней.
Портрет A.C. Строгонова кисти И.Б. Лампи-старшего представлен в раме, специально изготовленной для Марьино
Фрагмент рамы: соединенный герб Строгоновых и Голицыных
Существовала причина, по которой все гости Марьино стремились попасть в Библиотеку, причем едва ли не каждый из них испытывал сходные ощущения — готического ужаса при ее посещении. Поскольку новое жилище задумывалось, в том числе, и как мемориал Отечественной войне, Строгонова нуждалась в неких зримых подтверждениях боевого пути мужа. Вероятно, уже после его смерти она получила из Казанского собора, где сосредоточились трофеи русского оружия, полковой знак 146-го французского полка, мундир черного сукна, треугольную шляпу с белым плюмажем и красный кожаный футляр от жезла.