Строители
Шрифт:
От приглашения все же воздерживаюсь.
10 июля
Приехал жилец в квартиру № 14.
Екатерина Ивановна (дежурная) говорит, что он летчик-испытатель. Очень выдержанный, слушал ее пятнадцать минут на лестнице. Я больше семи не выдерживаю. Фамилия — Фомин (имя-отчество забыл). Сейчас меня одновременно будут пытать с двух сторон: квартиры № 14 и № 12.
11 июля
София (калькировщица) принесла старинную марку — Либерия.
Говорит, что тоже собирает марки. От приглашения пока воздерживаюсь.
Зашел Фомин (сосед).
Было так: в девятнадцать часов звонок, открываю — стоит майор, ленточек на груди целая уйма.
«Можно к вам?» — это он.
«Пожалуйста», — но стою в дверях.
Он улыбнулся:
«Осторожный вы человек. Я ваш сосед из квартиры № 14 — Фомин» (отчество не запомнил).
«Пожалуйста», — говорю, но стою твердо (мало ли что!).
«Заходите ко мне в гости, завтра в восемь вечера. Буду рад познакомиться с вами… У нас, — мол, у летчиков, — такой обычай».
Тут на меня снова что-то напало (так всегда, когда неожиданно случается).
«Благодарю, — говорю, — за доверие».
Он улыбается и осведомляется:
«За какое доверие?»
Но я уже с собой ничего не могу поделать, снова:
«Благодарю за доверие. Буду».
«Ну вот и хорошо». Потом он пошел в квартиру № 12. Я видел, что его впустили.
12 июля
София (калькировщица) принесла целый альбом. Много интересных марок.
«Вот бы ваш посмотреть», — это она.
«Держу только дома», — это я.
Она так многозначительно посмотрела. Понял, но промолчал.
После работы поехала со мной. Сказала, что у нее обмен марок в доме рядом с моим. Не доходя до моего дома метров пять, попрощались.
Екатерина Ивановна (дежурная) сказала: «Август Августович, вы бы эту девушку пригласили на вечер к Фомину. А то все один да один».
Как она заметила Софию и откуда знает про вечер у Фомина?
13 июля
Получилось так: когда я вчера вечером зашел к Фомину (сосед из 14-й), Воронины (соседи из 12-й) уже сидели у него. Был еще один пожилой человек, очень худой.
Хозяин прежде всего представил его:
«Знакомьтесь, это Павел Борисович, живет надо мной, в квартире № 18».
Я сказал, что почти знаю Павла Борисовича. Мне о нем много рассказывали.
Павел Борисович то же самое сказал про меня. Он очень заикается. Потом хозяин представил мне Воронина. Тот промолчал, а я сказал, что Воронины, хотя я видел их только один раз, очень мне знакомы.
Воронин покраснел, а Воронина, когда я подошел к ней, демонстративно отвернулась.
За столом Фомин попросил поднять рюмки и заявил, что хозяйка его с детьми (!!!) на даче, скоро будет. А пока он, Фомин, рад приветствовать соседей. Мы чокнулись. Воронина вроде не заметила, что я протянул ей рюмку. Присмотрелся к ней: худая, лицо строгое. Откуда это у нее: «Жоженька»?
Пошли рюмки. Я все слежу за Ворониной — умеет выпить.
Кажется, на шестой рюмке — звонок
«Вас, Август Августович», — Фомин передал мне трубку. Слышу голос Екатерины Ивановны: «Тут девушка, с которой вы прощались, проходила мимо».
«Ну и что?»
«Я ее задержала. Может, вы захотите ее пригласить?»
«Не нужно».
Я слышал, как Ек. Ив. сказала Софии:
«Рюмка у них уже шестая» (ясновидящая она, что ли?).
Выступил Павел Бор. (сосед сверху). Лицо худое, в морщинах, но доброе. Оказалось, что он не заикается, а просто говорит с расстановками, во время которых у него во рту что-то щелкает: «Уважаемые соквар (щелк) тирники!» — Интересно все же, что у него там во рту? — «Дом у нас прек (щелк) расный. Только через пере (щелк) городки слышимость большая. Я про (щелк) верял. Оказалось, межквартирная пере (щелк) городка всего из одной панели, а нужно две. Проек (щелк) тировщики, наверное, экономили».
Я вскочил:
«Не может быть. Это все строители! Убить их мало!»
Тут впервые на меня посмотрела Воронина:
«Однако вы кровожадный! Вот не думала».
Я обрадовался, наконец она меня заметила, и пожаловался:
«Да, знаете, есть кровожадность за мной. В крови она» (это уже после седьмой рюмки).
Воронина иронически так на меня посмотрела:
«Да что вы?! Вы же мухи не тронете».
«Лариса!» — это Воронин.
«Что Лариса? А скажите… как вас?.. Что бы вы сделали, если б женщина к вам пришла? Ну, скажем, поздно вечером?»
Человек я вообще сообразительный. Но вот когда неожиданно спрашивают, всегда одно и то же.
«Оправдаю доверие», — бухнул я.
Смеялись очень. Особенно Павел Борисович. Он забыл сделать паузу, и у него от смеха изо рта повылетали какие-то стальные и пластмассовые детали, в большом числе.
Все принялись ему помогать, собрали целую тарелку.
Не смеялась только Воронина. Посмотрела на меня, глаза узкие, злые.
«Я, говорит, проверю».
«Лариса!» — Это Воронин (укоризненно).
«А что Лариса?! Очень не люблю, когда люди бахвалятся… Оправдает он доверие!»
Бросаю писать дневник. Соседи за стенкой сигналят. Поздно. Выключаю «Рекорд».
Ложусь спать.
14 июля (продолжение).
…Павел Борисович (сосед сверху) укладывал детали во рту минут десять.
Наконец Павел Бор. закончил, улыбнулся и заговорил:
«Я узнал, кто строил наш дом. (Потом мне Павел Бор. разъяснил, что сразу после сборки он говорит нормально.) Вот тут у меня все записано», — он передал майору листок.
— «Стройуправление № 111; начальник Игорь Николаевич Важин. Прораб Петр Иванович Самотаскин», — прочел майор. — Тут еще их телефоны».
«Думаю, что строителей приглашать не нужно, — сказал я. — Ничем они сейчас не помогут».
«Это почему? — Воронина аж вскочила. — Вы же хотели их убить. Дайте-ка сюда. — Она выхватила из рук майора листок. — Обязательно вызову».
«Лариса!» — Это Воронин.
«Что «Лариса»?! Вызову обязательно».
Все согласились с ней (кроме меня, конечно).