Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991

Стругацкий Аркадий Натанович

B. К.: Более того, Борис Натанович, воспринимается весь этот цикл о будущем мире как одна большая вещь. Поэтому при всем том, что мы, допустим, знаем, что вы очень негативно относитесь к «Стране багровых туч», именно поэтому мы ее и приемлем. Это тот, так сказать, краеугольный какой-то кирпичик, с которого все это начинало строиться. Выдернуть его из этого здания уже как-то…

C. Л.: Рухнуть не рухнет…

B. К.: Нет, рухнуть не рухнет, но…

C. Л.: Мы видим тех же самых Юрковского, Дауге и всех в молодости просто-напросто.

B. К.: В целом

возникает какая-то внутренняя логика. А причины — это понятно. Есть много правды в том, почему вы не хотите ее переиздавать. Это все понять можно, так?..

Б. Н.: А что вот именно можно понять? Как вы, интересно, это понимаете — почему мы не хотим переиздавать «Страну багровых туч»?

C. Б.: А вы знаете — у вас есть отрывок в «Хромой судьбе» именно на эту тему.

Б. Н.: Ну и что там? Я не помню.

(«Людены» совещаются.)

С. Б.: Нет-нет-нет…

М. Ш.: Света что-то другое имеет в виду.

С. Б.: Именно в «Хромой судьбе». «И не два мне года было, а уже двадцать два…» Как там дальше?

B. К.: Что демонстрировать подобные вещи — это все равно что…

Б. Н.: Не знаю, во всяком случае, вся беда в том, что это плохо написано на самом деле…

C. Б.: Ну да, я имею в виду, что вам, наверное, неприятно…

Б. Н.: Дело не в том, что там написано, а дело в том — КАК это написано. Ну невозможно-то подписываться сейчас под этим! Всякий человек, знающий творчество Стругацких, заметит, что «Страна багровых туч» стоит особняком, она написана в совершенно другой манере, не в той манере, в которой написана… там даже… «Путь на Амальтею»…

B. К.: Я бы сказал, что с «Извне» вместе…

Б. Н.: И «Извне» тоже.

C. Б.: А я бы сказала — «Повесть о дружбе и недружбе».

Б. Н.: Вот эти две вещи. «Повесть о дружбе и недружбе» — ну, она стоит особняком, потому что она, так сказать, нарочито детская вещь. Специально детская. Она в этом смысле, конечно, стоит отдельно. И поэтому ее, может быть, и не стоит в этот ряд ставить. Так же, как и «Жиды города Питера» — эта пьеса тоже не настолько похожая… Нет, а вот эта вещь — именно фантастический роман о будущем. А вот тем не менее совершенно не… потому что мы тогда еще не… не было нашей манеры, не существовало. И «Извне» сюда же относится, безусловно. Это две наши ранние вещи, самые первые, по сути дела. Естественно, там манера еще не отработана. Неохота это… Это надо переписывать, но переписывать нельзя. Это как бы нечестно получается — переписывать.

В. К.: Это манера Александра Петровича Казанцева.

(Всеобщее веселье.)

М. Ш.: В свете последних решений продолжает улучшать…

В. К.: Десять вариантов «Пылающего острова» в зависимости от последних постановлений партии и правительства.

Ю. Ф.: Не просто от последних постановлений, а он «приводил специально коллизии международных условий в соответствие с сюжетом романа…»

B. К.: …в соответствие с сюжетом романа. Не сюжет с коллизиями, а наоборот.

Б. Н.: Да нет, мы, конечно, издадим «Страну багровых

туч», безусловно. Обязательно издадим. Может быть, там немножечко подправим… стилистику там, какие-то благоглупости. А может быть — и не будем подправлять. Перечитывать противно, вот в чем дело-то. Ведь для того, чтобы хоть как-то подправить, надо же все это читать. Я пробовал несколько раз… Я не могу этого читать! Вот для меня это читать — все равно что… я не знаю… читать Казанцева. Ну, то же самое совершенно, такое же ощущение…

(Негодующий ропот «люденов».)

C. Л.: Извините, ради бога, но вы неправы совершенно!

Б. Н.: Ну ладно… Ну просто…

С. Л.: Вот чем еще «Страна багровых туч» хороша — она полезна. Во всяком случае, для нас. Для тридцатилетних и чуть больше. Она показывает… как бы сказать?.. ну, может быть, даже доведенную до розовых соплей и всякого прочего вот ту вашу мечту, которая была зарождена вот этой чертовой хрущевской оттепелью, которая погибла — и мечта вместе с ней погибла. То есть, мы сейчас можем посмотреть — на что надеялись тогда вы.

Б. Н.: Ну, я понимаю, что вот с этой точки зрения, конечно, это имеет определенную ценность.

С. Л.: Да нет, знаете, это очень поучительно, я вам скажу. Потому что я со многими ребятами с молодыми — 17–16 лет, — с ними переписываюсь. И если разговор идет насчет «Страны багровых туч», кто пишет, что считает ее пародией, кто пишет, что просто-напросто ерундистика, только интересно, действительно, как там: прилетели, победили, убежали и все такое прочее. А вот я им пишу: ребята, вы сделайте поправку на время, на самый-самый конец 50-х — начало 60-х, именно это время. И почитайте то, что в газетах…

Б. Н.: Это ведь читателю неинтересно, Сережа, на самом деле. Какое мне дело там?..

М. Ш.: Не всем, не всем…

(Одобрительный шум общественности.)

Б. Н.: Ребята, ну кто сейчас будет читать «Божественную комедию», имея в виду, что это на самом деле гигантское сатирическое произведение, публицистический спор между какими-то там… гведолинами и…

С. Л.: Или Свифта тогда возьмем, да?

Б. Н.: Да, или Свифта. Ну кто будет там «Сказку бочки» читать сейчас? Это же никому не интересно. А когда мы читаем про лилипутов и Гулливера, нам в голову не приходит, что это, оказывается, тоже памфлет политический…

В. Б.: Нет, пока все-таки это имеет значение…

Б. Н.: Ну, может быть…

А. Керзин: Борис Натанович, «Страна багровых туч» имеет очень четкую и характерную временную привязку. Это атрибут ли?

Б. Н.: Ну, наверное. А вам не кажется, что вообще-то любая вещь, написанная от души, не халтура — любая имеет четкую…

А. К.: В силу этого нельзя ли сказать, что «Аэлита» Толстого неинтересна, потому что черт с ней, с гражданской войной, раз она давно прошла?

Б. Н.: Нет, это совершенно неправильно. Для меня-то «Аэлита» — это вообще вечная книга. Я, наверное, так уж и умру ее любя. Я очень люблю эту вещь. Блистательно написана…