Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991

Стругацкий Аркадий Натанович

В. К.: Борис Натанович, а вот такой вопрос. В «Хромой судьбе», в журнальной, вот у вас появилось несколько кусков, которые… которых не было ни, так сказать, в первоначальной авторской рукописи, ни после.

Б. Н.: Да.

В. К.: Это все-таки какие-то заделы к первоначальной рукописи или специально писалось только для журнала?

Б. Н.: Специально писалось только для журнала. Значит, журнал, несмотря на то, что это была, так сказать, уже перестройка, казалось бы, но, с другой стороны, это было только самое начало перестройки, и Никольский всего боялся, и он не хотел затрагивать каких-то вещей. Поэтому было сделано несколько просьб. Вот результат…

С какими-то просьбами мы не согласились, что-то мы оставили, так? А на что-то пошли. И то, что… Та разница, которая наблюдается между существующим вариантом «Хромой судьбы», который опубликован, ну, скажем, в «Советском писателе» — так? — и журнальным вариантом — эта разница возникла по двум причинам. Первая — буквальное исполнение нескольких просьб. Там, скажем, название журнала одно — давайте его как-нибудь заменим. И мы придумываем название другое, так? Там пьет вино. Ну… Ну, никто у нас не пьет в стране. (Смех.) Значит, он пьет «бжни», так? Это прямые. Кроме того, была рецензия Даниила Александровича Гранина, которая в общем была положительная. Он хорошо оценил эту повесть. Но черт его дернул высказать вот идею, что, мол, в этой повести… в первой половине этой повести разбросано много незаконченных сюжетов, и очень жалко, что они в конце никак не связываются. Я, помню, ему звонил и говорил, что… «Даниил Александрович, мать вашу за ногу, идея повести в ЭТОМ заключается, что там происходят события, не имеющие конца. Соль, так сказать. Задумка автора». Он говорил… «Да, Боря, — говорил он, — я вас понимаю. Но при всем при том было бы гораздо лучше…» (Смех.) Вот. И вот как результат этого тоже возникли какие-то тексты. Ну вот, скажем, туда пошла вот вся эта история с…

В. К.: Ракетой быстрее света?

Б. Н.: Нет-нет-нет. С ракетой…

В. К.: «Пять ложек эликсира»?

Б. Н.: Да. С «Пятью ложками эликсира». Как… Вот мы таким образом как бы увязывали хотя бы пусть его мысленные фантазии, но все-таки как бы это увязывается, приводит к какому-то результату. Вот эта история. Вот. А что касается «быстрее света»… Зачем это возникло? А-а, ну там же они не хотели это… рассуждения о том, что «руки по локоть в крови»…

В. К.: Тот кусок, который мы в «Панораме» делали.

Б. Н.: …и как с ними быть. Да. И вот надо было чем-то это заменить. Вот…

Ю. Ф.: И возник Гарик Аганян.

Б. Н.: И возник Гарик Аганян. Да. Вот. Ну, и как я уже писал в «Понедельник», благодаря тому, что все-таки не редакция эти изменения производила, а авторы, там в общем не все ведь плохо. Многое из того, что мы заново писали, оказалось в общем даже и недурно. И кое-что я… по-моему, даже и сохранили мы в «совписовском» варианте. Не упразднили полностью, но кое-что выбросили. Да, вот это вот рассуждение насчет патриотизма там, конечно, пришлось вставить. Что у вас как-то получается все, что… что военная… Борис Николаевич Никольский, который сам всю свою жизнь посвятил военно-патриотической теме, вот, он с некоторой обидой в голосе говорил, что у вас так получается, что уж если человек пишет военно-патриотическую тему, то он вообще уже вовсе и не человек.

В. К.: Отсюда пассаж о военных писателях.

Б. Н.: Отсюда пассаж, совершенно верно, о военных писателях. Ну, вот тут конечно… Если вас это интересует, то лучше просто списочек — я, может быть, что-то и вспомнил бы, а так я уже не помню.

В. К.: Непременно.

А. К.: Борис Натанович, а какой вариант «Хромой судьбы», так сказать, можно считать более,

что ли, аутентичным — «текстовский» или вот… «Советский писатель»?

Б. Н.: А это не одно и то же разве?

A. К.: Не совсем.

B. К.: Не совсем. Там есть… Я внимательно не сверял. Просто пока руки не дошли, но в «Тексте» по сравнению… о господи… В «Альфе» вариант полнее, короче говоря.

Б. Н.: Полнее, чем в «Советском писателе»?

В. К.: Полнее, чем вот тот вариант, который в «Книге» был. С «Советским писателем» я не сравнивал. А вот в «Книге» однозначно есть сокращения.

Б. Н.: Да?

В. К.: Да.

Б. Н.: Это кто же сокращал?

В. К.: А не знаю. Например, вот пассаж насчет «дописов» и «жописов»…

Б. Н.: Так?

В. К.: …там отсутствует. В «Книге». Это точно.

Б. Н.: Так это, значит, выбросили уже редакторы там?

В. К.: Вот.

Б. Н.: Ну, это уж я не знаю. Ну, это все время вот такие вещи происходят.

В. К.: Причем отнюдь не по соображениям невместимости, так сказать, в листаж.

Б. Н.: Да.

В. К.: Ну, это… там было место.

Б. Н.: Ну, это, очевидно, они сочли неприличным, ну, это уж ничего не поделаешь.

Ю. Ф.: Борис Натанович, а был такой случай в вашей практике, что вас вообще не редактировали? Ничего?

(Гвалт «люденов», представивших себе эту фантастическую ситуацию.)

Ю. Ф.: И что это были за случаи? Совсем. То есть абсолютно ни одной правки.

Б. Н.: Точно знаю, что были. Но вот, Юра, я затрудняюсь вам сказать. Ну, вот, например, вот в этом двухтомнике в «Московском рабочем», по-моему, не правили вообще. Там Соня Митрохина просто руку даже не прилагала. Что мы ей дали, то и напечатали.

В. К.: А… насчет этого издания… Есть другая информация по этому поводу.

А. К.: Значит, я сейчас… Я волею судеб, значит, сейчас сотрудничаю с «Текстом».

Б. Н.: Так.

А. К.: И как раз вот когда, это самое, господи, как ее… Яна, редактор десятитомника, она мне сказала, что, значит, Аркадий Натанович дал «Трудно быть богом» из двухтомника «Московского рабочего»…

Б. Н.: Так.

А. К.: …а не привычный ей и всем, наизусть знакомый 64-й год…

<…>

А. К.: Нет, но ТУТ вот существенные поправки — они очень характерны.

Б. Н.: Ну, например.

А. К.: Ну, например… Так сказать…

Ю. Ф.: Ну, ультрапатриотические стихи.

А. К.: Гур-сочинитель. В 64-м году он выступал с наводящими тоску ультрапатриотическими стихами.

Б. Н.: Так.

А. К.: В этом варианте он выступает с ультраарканарскими стихами. (Смех.)

Б. Н.: И это вот в «Московском рабочем»?

A. К.: В «Московском рабочем».

B. К.: Вариант…

Б. Н.: Неужели они правили, гады?

В. К.: В варианте 64-го…

A. К.: Скорее всего, «Московский рабочий» взял замечательный вариант «Советского писателя» 84–85-го года. А там это появилось.

B. К.: Да.

Б. Н.: Так это появилось, значит, в «Советском писателе»?

<…>

А. К.: Дальше. Дон Рэба, так сказать, Румате объясняет, кто такой Румата. Помните, там текст, что «в то время, как весь народ в едином порыве…». Вот там такое место… «в то время, как все как один…»

Б. Н.: Это, значит, «Советский писатель». Вот как вредно не читать…

А. К.: Когда Румата идет в канцелярию, встречает дона Тамэо. И тот ему, значит: «Мы, молодая, значит, аристократия, были… всегда восхищались тем, что… были уверены, что он свергнет ничтожного монарха и проложит нам путь…»