Струна (=Полоса невезения)
Шрифт:
«Вы нашли достойную замену?»
«Нет, Главный Хранитель».
Такое попросту немыслимо. Что будет, если «Струна» не прибегнет к своему ежегодному ритуалу? Они не могли не подстраховаться на такой случай.
«Вы нашли достойную замену?»
— Что ж, — вздохнул Максим Павлович. — Если все так повернулось… Лена, говори ты. У тебя это лучше получится.
И сразу же внутри у меня стало холодно и пусто. Сердце прерывисто колотилось, но ниточку, на которой оно держалось, уже обрезали, и я сам не понимал, как оно не провалилось ниже пола — туда, вглубь, в мраморный ужас.
— Костя, — тихо и как-то слишком уж спокойно сказала она. — Костя, ты только, пожалуйста, не волнуйся. Ты послушай. Ты сейчас поймешь, почему мы не могли сказать тебе об этом раньше. Мы попросту боялись, что ты не обрадуешься этому… и не захочешь… — она вздохнула и закрыла лицо руками, точно повествуя мужу о пламенной страсти к бывшему однокласснику. — Ты знаешь, кто такой Сменяющий?
— Да, — сказалось как-то само.
Кажется, этим я избавил их от лишних разъяснений.
— Тогда лучше. А тебе известно, что стать им может не каждый, далеко не каждый? — Она печально улыбнулась. — Фактически, на данный момент в «Струне» есть лишь один такой человек…
— Я.
— Да, Костя, ты. Ты единственный, кто способен заменить Юру Осоргина, ты единственный, кто способен стать Сменяющим и тебе, как присягнувшему Высокой Струне, придется сделать это.
В комнате стало удивительно тихо. Я, стараясь не глядеть на Флейтиста, повернулся к окну — и встретился взглядом с Маусом. Хакер был потрясен. Выходит, он снова чисто случайно попал на секретное совещание и коснулся великих тайн. Или все-таки не чисто и не случайно?
Впрочем, всё это явно не тянуло на тайну. Я — заместитель Главного Хранителя?! Даже не смешно. Какая-то дурацкая шутка, начавшаяся на Лунном поле, протянувшаяся цепочкой клякс…и в итоге вместо предназначенных мне «нижних Тональностей» принесшая меня сюда.
Заместитель Флейтиста? Я, Костя то ли Демидов, то ли уже совсем Ковылев. Что скажет Димка?
— Когда вы узнали? — вяло спросил я.
— Давно, — призналась Лена. — Еще там, в Мухинске. Потому и позвали тебя в Столицу.
Я молча кивнул. Говорить не хотелось. Понимание наваливалось на меня словно тяжелая медвежья шуба — какие носили бояре, если, конечно, не врут учебники истории.
— Накануне я прочла твое личное дело. А там отмечено, как удивительно вспыхнула Струна в день твоего первого Восхождения. Это явный знак, тут ни с чем не перепутаешь, Она выбрала тебя…
Я смотрел мимо Мауса — туда, где первые солнечные лучи уже облизали стены домов. «Утро красит нежным цветом»… Крыши, шпили, трубы… Родной и в то же время такой далекий мне город. Город, который не создал «Струны», но смог ее изменить. Изменить почти что до неузнаваемости.
— Мы просмотрели дела всех наших людей, которые… Ну, в общем, тех, чьи Восхождения чем-то отличались. Ты — единственный.
— Что, совсем? — я по-прежнему не верил. Неужели никто из нескольких тысяч «людей Струны» не был отмечен подобным знаком? И лишь я, не то перебежчик, не то резидент… а вернее всего, канатоходец… Шаг вправо, шаг влево… «Чуть правее наклон — и его не спасти…»
— Именно. И дело не только в яркости
Я отвернулся от окна, оглядел собравшихся. Время, что я отмерил себе на успокоение нервов, истекло. Сердце, впрочем, колотилось все так же быстро, но это уже ничего не значило.
Они молча ждали моих слов. Будто у меня есть выбор.
— Что нужно делать?
— Ничего, Константин, — заговорил Максим Павлович. — Вы не должны будете делать ровным счетом ничего. Сегодня вечером я отправлюсь к Высокой Струне. А вы просто пойдете со мной. Все будет как обычно. Просто коснуться Ее придется лишь мне. Если Она уличит меня в чем-то, я покину нашу Тональность, Вы же заступите на мое место.
— Каким образом? — не понял я.
Флейтист только руками развел:
— Просто вся сила, которой раньше владел я, сразу перельется в Вас. И вы займете место Главного Хранителя.
— Но ничего подобного, сами понимаете, не случалось, — заметил худощавый спутник Лены. — И вряд ли случится теперь…
Лена с главвоспитателем одновременно кивнули.
Я перевел взгляд на часы, висевшие над кабинкой лифта. Восемь утра. Они сказали, что Восхождение начнется вечером. Еще очень не скоро. Время есть, совершенно бесполезное, тягучее время.
— Разумеется, никуда отсюда уходить нельзя, — добавила Лена. — Знаете, если уж быть совсем честной, я пока ни в чем не уверена. Мы схватили двоих главарей этих отморозков. Пришлось расконсервировать лучших наших следаков, — она как-то странно покосилась на главвопитателя. — Бандюги, естественно, давным-давно говорят, и говорят, конечно же, правду. Но вот всю ли? Это надо будет проверить.
— Куда нам идти? — усмехнулся Максим Павлович. — Мы уже, можно сказать, пришли. В самом широком философском смысле.
— Это верно, — кивнул я. — Но время, значит, есть?
— Времени полно, — подтвердила Лена. — Целый день, почитай вечность…
5
Похожая на любимое орудие графа Цепеша, целилась в небо Стела Победы. Солнце, коснувшись ее верхушки, уверенно сползало к недалекому уже горизонту. Западный ветер, смирный внизу, здесь, на высоте, обретал силу и наглость — и наотмашь лупил мне в лицо. Я сидел спиной к бетонной надстройке возле шпиля и смотрел на город.
Чуть левее гудел проспект, под завязку забитый сейчас машинами. Тот самый проспект, где еще совсем недавно перевернулся тяжелый джип с бронированными стеклами… Автомобили текли к центру города, исчезая за Бородинским мостом. Другие, наоборот, спешили как можно скорее прочь, мимо Парка Победы, дальше к окраине переползая с проспекта на Можайское шоссе.
Где-то там, далеко за горизонтом остался приют «Березки», обезглавленный и застывший от ужаса в ожидании своей новой судьбы. Что с ними будет? Начнут бегать, как из обычного интерната? Нет, это вряд ли. «Струна» свое дело знает. Не бегает же никто из «Веги»… Пришлют другого смотрителя… честность и преданность делу гарантированы ежегодным Восхождением… а остальное как получится. Во всяком случае, как у Юрика, уже не будет.