Студенческие хроники или год в общаге
Шрифт:
Брат Ребекки ободряюще улыбнулся и присел на корточки перед ребёнком. Пожал его руку, что-то сказал и потрепал по голове. Эдвин сначала нахмурился, а потом, увещеваемый мужчиной, широко улыбнулся, что вызвало у меня приступ жгучей ревности. Я должен быть на месте Элайджи, я!
Мужчина сказал ещё пару слов Петровой, а затем, к моему изумлению, быстро поцеловал её в щеку. Девушка отреагировала на это улыбкой: видимо, данное действие было в порядке вещей. Меня же от него просто выворачивало наизнанку.
Холт ушёл. Елена проводила его задумчивым взглядом, а затем,
Однако с каждым шагом моя воля итощалась, пока не исчезла совсем. Я больше не мог выносить эту пытку и, купив воздушный шарик, уверенно направился к Эдвину и его матери. Пусть я выдаю себя, но видеть сына и не иметь возможности пообщаться с ним – выше моих сил.
Сначала Петрова не заметила меня, и лишь когда между нами осталось всего несколько шагов, подняла глаза. Лицо её выразило самый настоящий шок, глаза расширились до невероятных размеров, а губы приоткрылись. Она явно не ожидала такого поворота событий даже в мыслях. А я, между тем, с невозмутимой улыбкой подошёл к ней вплотную.
– Привет, – с широкой улыбкой произнёс я, наслаждаясь её замешательством.
– Что… что ты здесь делаешь?! – голос девушки выражал скорее удивление, чем злость.
– Слежу за тобой, – не стал увиливать я и обратил взгляд на мальчика. Тот спрятался за Еленой, с любопытством выглядывая из-за её ног. Петрова же чуть не задохнулась от подобной наглости и хотела сказать в ответ что-то едкое, но не успела.
– Привет, – я присел на корточки перед сыном и широко улыбнулся, – Эдвин. Тебя ведь так зовут?
Мальчишка засмущался и уткнулся в мамину ногу, в то время как я чувствовал очередной прилив нежности. Я добродушно рассмеялся.
– Не бойся, пацан. Я хочу с тобой подружиться.
Я протянул руку к сыну, но девушка остановила меня.
– Деймон, не трогай его, – хлопотливо предупредила она и взяла Эда за руку. Однако тот вырвал её и недовольно пролепетал что-то на своём детском языке.
– Не! Дядя! Хороший.
И взял меня за руку. Я просветлел.
– Вот, пацан, возьми шарик, – ребёнок с радостью принял мой подарок. – И, кстати, можешь звать меня папой. Понял? Па-па.
– Ну, это уж чересчур! – воскликнула Петрова и подняла Эдвина на руки. – Уходи, Деймон.
– Нет, – спокойно отрезал я. – Кажется, я чётко обозначил свою позицию, Елена: от вас не отступлюсь.
Брюнетка не нашла, что возразить и сильнее прижала сына к груди.
– Я тоже обозначила свою позицию, – наконец, заговорила она. – И эта позиция не включает тебя. Раз ты следил за мной, то не мог не заметить, что я счастлива. И Эдвин тоже. Раз ты действительно желаешь нам добра, то, прошу, оставь нас.
– Я не могу, – покачал я головой, – не могу. Вы моя семья, родные мне люди. Как я могу бросить вас? Елена, прошу, дай мне второй шанс. Я всё исправлю, клянусь.
– Два года назад ты клялся в своей любви ко мне, а потом бросил. Так что теперь твои обещания и клятвы для меня – пустой звук, – жестко отрезала Петрова. Я сжал губы.
– Я изменился. Неужели ты этого не
– Нет, не вижу, Деймон! – в голосе девушки зазвучали истеричные нотки. Эдвин захныкал. – И поэтому также не вижу повода прощать тебя!
Мальчишка окончательно разразился рёвом, и Елена принялась бережно его укачивать.
– Нам пора.
Брюнетка собралась уйти, но я придержал её за локоть.
– Я понимаю твои чувства, Елена, – мой голос звучал тихо, но решительно, – и, поверь, я осознаю, насколько мерзко поступил тогда. Я был самым настоящим подоноком. Но я правда изменился, просто ты не хочешь это признавать. И ещё… два года назад… я соврал. Ты никогда не была безразлична мне, Елена. Я люблю тебя. И Эдвина.
Моё признание поразило Петрову. Она молча смотрела мне в глаза, видимо, стараясь найти в них намёк на ложь. Но его не было. Тогда девушка сглотнула, собираясь с мыслями, и устало прикрыла глаза. Через небольшую паузу прошептала.
– До свидания, Деймон.
Она ушла, оставив меня одного в аллее. Начал моросить мелкий дождик, но я не замечал его. На душе было настолько хреново, что, будь у меня возможность, продал бы её дьяволу не задумываясь. Больно, очень больно. Особенно понимать, что во всём этом дерьме виноват ты сам и ошибки твоего прошлого. Но надо пытаться справиться с этим. В конце-концов, она не сказала “прощай”.
Не знаю, что руководило мной в тот день. Поступок вышел спонтанный, непродуманный, но кто знал, что именно он станет отправной точкой нашего с Еленой примирения? Воистину необъяснимо.
А начался день Икс довольно-таки обычно. Подъём в шесть утра, быстрый душ и завтрак, затем – путь на работу, длившийся неизвестно сколько времени из-за ужасных пробок, и отчитывания Мастерса. Всё по плану.
Мы заканчивали снимать материал, поэтому вся съёмочная группа пребывала в подавленном состоянии. Грустно расставаться с людьми, которые стали практически твоей семьей. Однако вечером нас ждало ещё одно мероприятие – конференция. Там мы должны быть дать парочку интервью, сходить на фотосессию, раздать автографы и выполнить прочие приятные вещи. В общем, это событие обещало быть эпичным. И оно стало эпичным.
Вечером я сходил к стилисту, принарядился и с чистой душой поехал на мероприятие, предвкушая хорошее времяпрепровождение. У самого входа в здание, где проводилась конференция, меня встретили яркие вспышки тысячи камер: папарацци не дремали. Ослепительно улыбаясь и махая рукой, я направился ко входу. Но случился небольшой казус. Не замечая никого и ничего вокруг себя, я столкнулся с Еленой! Петрова изменилась в лице, но тут же взяла себя в руки и продолжила улыбаться. К слову, выглядела она потрясающе. В изящном сиреневом платье с открытой спиной, глубоким вырезом, что подчеркивало её грудь, и витьевато уложенной прической. Я не преминул заметить, что сейчас, стоя рядом с ней, мы смотрелись просто идеально, дополняли друг друга. Однако это продолжалось недолго. Елена отошла от меня и направилась ко входу в здание, вскоре затерявшись в толпе...