Студент-медик из Дублина
Шрифт:
— Да, не можешь.
— И уж конечно, не могу принудить тебя заниматься естественными науками.
— Вот и славно.
— Но финансировать твою медицинскую блажь я не стану, — спокойно продолжал отец. — Мы снова поднимем ту же тему после того, как ты хорошенько все обдумаешь. Абитуриенты вправе подавать документы в апреле и в октябре. Шесть месяцев особой роли не играют.
— Что? — Кулаки Фингала сами собой сжались и разжались. Дыхание стало неровным и частым. Внутренний голос отчетливо произнес: «Держи себя в руках. Уходи отсюда, пока не поздно. Он твой отец. Да, он ошибается,
— Спасибо, папа, — выговорил Фингал. — Уверен, я найду себе какое-нибудь полезное занятие на время.
2
Вдруг да что-то стрясется с мозгами
«Полезное занятие…» В глубокой задумчивости О’Рейли выбрался из кабины «скорой» возле ярко освещенного подъезда приемного покоя больницы Королевы Виктории. Юный Фингал не стал сидеть без дела. И ударился в бега — точнее, ушел в море.
Но тогда, в 1927 году, после утреннего разговора с отцом Фингал О’Рейли считал свое положение безнадежным. Он вошел в гостиную, где ждали мама и Ларс, и остановился у двери.
— Ну что?.. — спросила мама, привстав навстречу ему.
Фингал покачал головой.
— Дорогой, мне так жаль! Я надеялась, что сумею убедить твоего отца… — Она вздохнула. — Расскажи Фингалу, о чем сейчас говорил мне, Ларс.
Ларс отодвинул свой стул от стола и пригладил усы.
— У меня есть предложение…
— Если ты предлагаешь мне подчиниться отцу, не трудись, — прервал его Фингал и сразу же пожалел о своих словах. — Извини, Ларс, продолжай. Я слушаю.
Ларс переглянулся к матерью.
— После объявления войны отцу жить Фингалу здесь нельзя. Ему придется найти себе работу и новое жилье. По-моему, лучшим выходом будет работа, к которой прилагается бесплатный стол и кров, а также полное отсутствие возможностей тратить деньги. Фингал был не в настроении строить воздушные замки.
— В тюрьме Маунтджой как раз подходящие условия.
Ларс склонил голову, глядя на Фингала из-под густых бровей. — Бросай острить, Фингал. Я же пытаюсь помочь тебе.
— Извини.
— Скажи, ты хотел бы отправиться в море?
— В море?..
Из задумчивости О’Рейли вывело похлопывание по плечу. Опомнившись, доктор обнаружил, что мешает открыть задние дверцы «скорой».
— Простите, док, вы не могли бы отойти?
— Виноват. — О’Рейли посторонился и мысленно вновь вернулся в 1927 год.
Совет Ларса и двадцать фунтов из суммы, прибереженной мамой на черный день, открыли юному Фингалу О'Рейли двери в новый мир. Три года он бороздил моря на судах торгового флота.
В 1930 году он завербовался в резерв Королевских военно-морских сил и провел в море еще год, но на этот раз на борту британского линкора «Тигр». За время службы Фингал сумел не только подзаработать, но и обзавестись близким другом — мичманом Томом Лаверти. Сын Тома Лаверти, молодой Барри, теперь работал у О'Рейли ассистентом.
В случае войны резервистов мобилизовывали в первую очередь, но О'Рейли такое развитие событий казалось маловероятным. В 1930 году великие державы не проявляли особой воинственности. Лидер итальянской фашистской партии
А Фингалу О'Рейли предстояло немало важных дел. В море он возмужал и утвердился в решимости стать врачом. Едва сумев накопить достаточную сумму, в 1931 году он, по флотскому выражению тех времен, встал на якорь в дублинском Тринити-колледже. Возможно, в отличие от однокашников, ему недоставало светского лоска, приобрести который в море было негде, но тем не менее он сумел учтиво поблагодарить санитаров, которые уже передали Донала больничному персоналу.
К Фингалу подошла Китти.
— Никаких ухудшений, — сообщила она. — Пульс и давление в норме.
Фингал взял ее за руку и последовал за санитарами, увозившими каталку с Доналом в приемный покой. Запахи здесь ничуть не изменились за тридцать с лишним лет, с тех пор как Фингал впервые учуял их в дублинской учебной больнице сэра Патрика Дана.
Донала завезли в ближайший свободный бокс приемного покоя, где медсестра до прихода врача записала пульс пациента, его давление, частоту дыхания и уровень сознания.
О'Рейли остановился у стойки регистратуры.
— Я доктор О'Рейли. Это я привез мужчину с сотрясением.
Регистраторша положила перед собой разлинованную карточку размерами четыре на восемь дюймов.
— Мне понадобятся некоторые сведения, доктор О'Рейли.
— Охотно сообщу их вам, но только через минуту, — пообещал О’Рейли и обернулся к Китти. — Отправляйся домой, а я побуду с Доналом, пока все не уладится.
Китти тихонько пожала ему руку.
— Я так и знала. Тебя что-то тревожит.
— Да нет, что ты, — начал было он, — вот только…
— О’Рейли, я слишком хорошо знаю тебя. И до сих пор помню, как еще в студенческие времена ты всю ночь просидел возле пациента.
— Сержанта Падди Кьоу. С пневмонией. Да, я тоже помню его. — Фингал улыбнулся.
— Хочешь, я останусь и составлю тебе компанию?
О’Рейли покачал головой.
— Ступай домой. — Он был бы не прочь поцеловать ее, но не здесь. Он понизил голос. — Надо бы нам вдвоем пройтись по магазинам. Я слышал, Шармен Д. Нил предлагает неплохой ассортимент колец.
— Знаю, — с улыбкой подтвердила она. — Буду с нетерпением ждать, а пока ухожу. — И добавила: — Может, завтра увидимся.
— Там видно будет. Надеюсь, Доналу полегчает настолько, что я в ближайшее время уеду домой.
— Доброй ночи, Фингал. Береги себя… и Донала. — Китти повернулась и ушла.
О’Рейли вернулся к стойке, готовый ответить на вопросы о До-нале, но услышал за спиной возглас:
— Доктор О’Рейли?
Он обернулся.
— Да?
— Я старший ординатор нейрохирургии Раджат Гупта. — Врач протянул руку. О’Рейли пожал ее, окинув взглядом молодого выходца из Азии. Его волосы были черными, глаза — темно-карими, рукопожатие — крепким. Он не назвался «доктором» — значит, уже был принят в члены Королевского хирургического колледжа. Британская и ирландская система медицинских званий отличается от всех остальных.