Студенты. Книга 1
Шрифт:
— Жених и невеста! Тили-тили тесто!
Савва не стал их гнать, улыбнулся и тихо прошептал Нике:
— Пойдём к реке, там, наверное, никого нет.
Ника согласно кивнула. По дороге она неожиданно спросила:
— Савва, ты куда решил поступать? Я слышала, что полвыпуска в ЛИИЖТ заявления подали.
— Не знаю, пока не определился, — уклончиво ответил Савва.
— А что родители-то советуют?
— А что они посоветуют? Выбирай сам, тебе жить.
— Ну, а ты? Что бы ты хотел? — не унималась Ника. — Какой-то ты странный.
— Почему?
— Ну,
— А чего скрывать-то?
— Мало ли? Все говорят, что на выпускном ты танцевал со всеми девчонками подряд и ушёл неизвестно с кем и куда.
— Ника, я тебе уже всё давно объяснил. Не поднимай эту тему, если не хочешь, чтобы мы рассорились.
— Ну как не поднимай? Я всю ночь не спала, всё ждала, когда ты наконец придешь и пригласишь меня.
Ника отняла свою тёплую руку с плеча Саввы и остановилась. Савва тоже остановился:
— Ну, зачем ты так? Мы же договорились к этой теме не возвращаться. Давай наперегонки, кто быстрее до речки добежит, тот и будет решать, продолжать этот разговор или нет. Чтобы раз и навсегда поставить точку! Идёт? — продолжил он.
— Идёт. Только смотри, не проиграй, — задорно ответила Ника. — Дай только туфли сниму.
И она решительно стащила, прыгая с одной ноги на другую, белые туфли-лодочки.
— Раз, два, три! — крикнул Савва, и оба пустились в стремительный бег.
До речки было метров пятьсот, и Савва понимал, что выиграть девушка не может. На этой дистанции в школе не было ему равных. Но, с другой стороны, с ним бежит его Ника. Он решил дать ей фору. Её красивое изящное тело мелькнуло перед ним и унеслось, как ветер, вперёд. Савва потратил много усилий, чтобы почти у самого финиша обогнать Нику. Оба, запыхавшиеся и счастливые, обнялись и стали снова целоваться. Разгорячённый бегом, возбуждённый страстными поцелуями, чувствуя всем своим естеством юное тело Ники, по которому непроизвольно заскользили руки, Савва словно в тумане зашептал то, чего он никогда не посмел бы сказать раньше при других обстоятельствах:
— Я хочу тебя! Я хочу тебя! — ещё, и ещё, много раз шептал Савва на ухо Нике.
А Ника только ближе и ближе прижимала свое тело к Савве. Ещё миг и свершится то, чего ему так хотелось. Но вдруг Ника, его Ника, уже почти отдавшаяся ему целиком и полностью, словно спохватилась. Её тело вдруг приобрело пружинистую твердость. Она одним сильным, но не резким движением вырвалась из объятий Саввы.
— Ты что, с ума сошел? Я же не могу!.. Не могу. Неужели тебе непонятно? Савва, милый, любимый. Ты не обижайся! Но я ещё не могу. Не потому, что не хочу, но так надо. Я ведь ещё школьница, понимаешь? Школь-ни-ца! — повторила Ника по слогам.
И вдруг совсем неожиданно предложила:
— А давай купаться?
И раздевшись в секунду до купальника, Ника
— Красота! Давай, Савва, ко мне!
Савва, не раздеваясь, в рубашке и брюках, скинув только ботинки, бросился к Нике, обдавая её брызгами и крича на всю округу.
— Я люблю тебя…
— Ты сумасшедший, сумасшедший, Савва! — кричала в ответ от восторга Ника.
Короткая летняя ночь им показалась ещё короче. Выжав мокрые брюки и рубашку, Савва бросил их на ветки сушиться, а сам взялся за раздувание потухших углей костра, который оставили мальчишки, купавшиеся здесь вечером. Вскоре огонь весело заплясал на корявых сучьях кинутых в него веток.
Присев на выброшенное весенним половодьем бревно, они оба, уставшие и мокрые, замолчали, уставившись на огонь. Лёгкий туман слегка серебрил пойму реки. Солнце ещё не взошло, но восток уже зарозовел, как розовеет клубника, одним боком. Уже давно смолкла музыка на танцплощадке, и только стрекотание кузнечиков да редкие вскрики начинающих просыпаться птиц нарушали тишину летнего утра.
Савва много-много лет спустя вспоминал это утро как самые лучшие часы в своей жизни.
— Господи! До чего красиво! Хоть бери краски и рисуй картину, — прошептала Ника.
— Утро наступает, потому так и хорошо, — ответил Савва, обнимая за голые плечи Нику.
— Ладно, ладно, не подлизывайся. Кто мне пробки делал? Волосы, видишь, все мокрые.
— Высохнут. Сейчас, огонька в костре прибавлю, а потом и солнце взойдет, — ответил Савва и собрался подбросить веток в костёр.
Ника не пустила.
— Сиди, мне так хорошо, ты не представляешь.
— Да ты же замерзла, Ника, спина вся холодная! И губы вон посинели.
— Правда? — вскочила испуганно Ника. — Не может быть, не чувствую холода.
— Да шучу я, пошутил… — спокойнее произнес Савва и засмеялся. — А ты и поверила…
— Нет, тебе, Савва, верить нельзя. Непонятно, где ты шутишь, а где всерьёз, — надула губки Ника.
Савва, ничего не ответив, хотел поцеловать Нику, но та обиженно поджала губы:
— Ну и шутки у тебя! Разве так можно с любимой девушкой? Или тебе все равно, что ей говорить? — не унималась Ника.
— Смотри! А вот и солнце! — радостно воскликнул Савва, показав на первые робкие лучи солнца над кромкой леса.
— Ура! — вскочила и закричала Ника. — Да будет солнце!
Они обнялись и стали танцевать какой-то дикий, только им понятный танец. Наконец, устав, они решили, что пора домой.
— Как твои родители? Что скажут? — спросил Савва.
— Да никак. Я сказала, что буду у подружки.
— Врать нехорошо.
— А я и не вру. Сейчас ты меня проводишь к ней.
— К кому?
— Пока не знаю. Пойдём сначала к Таньке Зыкиной, она наверняка дома.
— А если нет?
— Тогда к Лариске. Хотя той точно может не быть. Она наверняка со своим Владом время где-нибудь коротает.