Студенты. Книга 1

Аргунов Анатолий Васильевич

— Ты, Савва, сейчас на каком курсе?

— На пятом.

— А-а-а…

— А что?

— Да хотел тебя агитировать к себе на работу, думал, ты уже на шестом. Ты же лечебник?

— Ага!

— Вот мне как раз десятка два лечебников нужно. Представляешь, больницу открываем, оборудование из Америки, Японии, Германии. А работать некому.

— Ты за этим и приехал?

— Да не совсем… — Василий подозвал официанта и обратился к нему. — Командир, дай нам целую бутылочку коньячку. Армянский есть? — тот утвердительно кивнул головой. — Вот его и

подавай.

Официант ушёл в буфет за коньяком, а Василий посмотрел прямо в глаза Савве.

— Ты, Мартынов, Вику знаешь?

— Ну конечно!

— Так вот, она лярвой оказалась.

— Кем? — не понял Савва.

— Шлюхой, вот кем, — ответил зло Василий.

— Зачем ты так, Вась. Не стоит людей слушать. Они наговорят на кого хочешь. Мне лично Вика казалась очень приличной женщиной.

— Вот-вот. Казалась… Мне тоже.

Вася взял принесённую бутылку с коньяком и налил себе целый бокал.

— Давай и тебе добавлю.

Савва пододвинул свою рюмку.

— Вот теперь порядок. Ну ладно, как говорится, за свиданьице выпили, а теперь за нас с тобой. За тебя, Савва!

— За тебя, Василий!

Они снова чокнулись, и каждый выпил свой бокал до дна. Принесли солянку. Савва жадно накинулся на еду. Василий снова наполнил бокал.

— Ты будешь?

Савва замотал головой:

— Не-е-е. Пропущу. Есть хочется!..

— Ну давай, нажимай. А я выпью.

И Василий снова опрокинул в себя целый бокал.

— Так вот, хорошая девочка Вика давно наставляла мне рога. Пока я здесь жил, а она училась, то всё было ничего. Боялась, что могла из института вылететь, как пробка, если бы я очень захотел. Все же свои… Поэтому держалась как могла. А как только я уехал, пошла гулять, как с цепи сучка сорвалась…

— Вася, да что ты наговариваешь. На Вику это непохоже. Злые языки страшнее пистолета. Тебе, может, кто-то завидует. Мол, аспирантуру закончил, жена красавица, должность получил… Сам понимаешь, поводов для зависти набирается… Как тебе гадость не устроить?

Савва высказал свою точку зрения на полном серьёзе и продолжил:

— Иногда её встречаю в общаге. Всегда вежливо здоровается, улыбается. Не верю! — твёрдо рубанул Савва.

— И я не верил. А вот посмотри на это, — и Василий, с трудом сдерживая гнев, швырнул на стол конверт.

— Это что? — спросил удивлённо Савва.

— Ты смотри, смотри. Учись, чтобы не повторять самому ошибок.

Василий снова наполнил бокал и молча выпил. Савва открыл конверт, оттуда выпали несколько фотографий и письмо.

— Письмо можешь не читать, там всё то же, что и на фото.

Савва взял фотографии и обмер: Вика, раздетая, в разных позах, с разными мужчинами. Он даже сначала не поверил, она ли? Савве уже приходилось встречаться с порнографией, но, в основном, зарубежной. Однако, чтобы знакомая женщина и в таком виде… Для него это оказалось совершенным шоком. Он хлобыстнул свою рюмку коньяка и, ничем не закусывая, произнёс только:

— Да-а-а…

— Вот то-то и оно, что да-а-а.

— А мужиков-то ты этих знаешь?

— Да

какая разница, знаю — не знаю… Одного знаю, мой бывший приятель… Сукин сын!

Василий снова потянулся к бутылке, разлил остаток по бокалам.

— Верно мне говорила моя покойница мать: предают только близкие, с друзьями нужно быть поосторожнее. Как в воду глядела. А я ему помогал, подлецу. Из института хотели выгнать — отстоял. За драку чуть не посадили — вытащил. Вот и награда. И чтобы мне досадить, взял, подлец, и фотки эти состряпал. Его рук дело, к гадалкам ходить не надо. Ну, Мартынов, давай. Будем!

Они подняли бокалы и молча выпили. Принесли второе, аппетитных, с корочкой цыплят-табака. У Саввы от выпитого коньяка аппетит разыгрался не на шутку. Он вонзил зубы в сочное мясо молодого цыплёнка, чуть пахнущее чесноком и кинзой, и с нескрываемым удовольствием стал есть.

— Ты чего модничаешь, Василий? Цыплята прелесть!

Но Василий взял цыпленка, откусил край крылышка, пожевал и снова поманил рукой официанта.

— Слушай, приятель, ещё граммов двести коньячку, потом, пожалуй, кофе по чашечке, мне двойной крепости и без сахара, и что-нибудь попить.

— Напиток или минералку? — осведомился официант.

— А давай и того и другого. Что из минералки?

— Могу предложить «Боржоми», совсем свежий завоз.

— Хорошо. А напиток какой?

— «Грушевый», очень вкусный.

— Давай грушевый, — согласился Василий и повернулся к Савве. — Так вот, Мартынов, и это ещё не всё. Мало того, что она, поганка, здесь меня опозорила, она ещё и в нашем городе дала гастроли.

— А как она туда попала? — удивился Савва. — К тебе, что ли, приехала?

— Да я бы её и на пушечный выстрел к себе не подпустил. Нет, не ко мне, а к Лёвке Ушакову. Помнишь такого?

— К Лёвке? — ещё больше удивился Савва. — Да как он там, в твоей Тынде, оказался?

— Мир тесен. Знаешь, Савва, это великая мудрость! Лучше не скажешь. Как-то еду в командировку, жду поезда на вокзале, захожу в буфет чайку глотнуть и, представь себе, Лёвкина пьяная рожа прямо на меня смотрит. Я хотел было уйти, думаю, обознался, а он ко мне наперерез кидается. «Василий, Василий, постой! Давай поговорим!» Я отвечаю, что нам не о чем разговаривать. А он: «Что, начальником заделался, так и зазнался?» Это меня и остановило. Говорю, ну, если есть что сказать — говори. А он мне бух! Твоя, говорит, благоверная сюда ко мне приезжала, звала с собой в Питер. Мол, меня не может забыть. Как узнала, что он там, сразу к нему и прилетела. Я у него спрашиваю: зачем он мне всё это говорит? Ехал бы с ней в Питер. А он знаешь что мне, подлец, ответил? «Я чужих жён не отбиваю!» Она, говорит, умоляла уехать, хоть куда, хоть в Калининград, только бы вместе, вдвоём. Не знаю, Савва, врёт или нет Лёвка, только она, ничего не добившись от него, в гостинице с каким-то армянином снюхалась. Два дня он из её номера не выходил. Вечером выбредут в ресторан, поддадут, потанцуют — и опять в номер. Вот такая хорошая девочка Вика.