Студенты. Книга 1

Аргунов Анатолий Васильевич

— Вот сукин сын, не дает мне повернуть налево. Встал и всё; не его место, а занял, — бормотал Володя.

Савва Николаевич не вмешивался. Он откинулся на спинку сиденья и полулёжа наблюдал за происходящим через прикрытые веки. Наконец решил посоветовать:

— А ты бери правее и встань перед ним. Он нарушает, и ты не теряйся. А то затрут питерские волки.

— Не затрут, я им не дамся.

Володя нажал на звуковой сигнал. Тот загудел, как сирена «скорой». Загородившая проезд машина дёрнулась и, отъехав вправо, освободила проезд.

— Ну вот, давно бы так, — пробормотал, улыбаясь, Володя. — Не, Николаич, мы им не дадимся. Пусть знают наших N-ских.

— Ты особенно-то не хорохорься. Питерцы не москвичи, они нахалов не любят, имей это в виду. Я ездил на «скорой» по Ленинграду больше трёх лет, знаю. Будет время, расскажу. А сейчас за Московскими воротами поворачивай направо и прямо по

Лиговке до вокзала, а там разберёмся.

— Понял, шеф.

И Володя лихо свернул направо, подрезав новенькую «Ауди». Водитель «Ауди» постучал пальцем по голове. Савва Николаевич увидел этот красноречивый жест через боковое зеркало, но замечаний делать не стал. «Среди волков жить — по-волчьи выть», — подумалось ему.

Отпевание погибшего Игоря, сына ректора, проходило в скромной церквушке, затерявшейся среди громадных старых зданий в центре города. Несмотря на внешнюю скромность, внутри церковь была богато убрана старым иконостасом с позолотой. В довольно просторном зале, в центре, перед алтарём стоял гроб с телом. Вокруг толпились люди: женщины в чёрных платках, мужчины в тёмных рубашках или строгих чёрных костюмах. В изголовье гроба сидели на стульях несколько человек — близкие родственники. Среди них Савва Николаевич сразу же узнал Александра Владимировича. Он показался ему каким-то сникшим, сильно осунувшимся и даже ещё больше поседевшим, чем месяц назад, когда они виделись последний раз. Рядом с ним сидела красивая полная блондинка, вся в чёрном. Слёз у неё не было, видно, давно выплакала. Она сидела, склонив набок голову, и смотрела куда-то в пол. «Жена», — догадался Савва Николаевич. Он молча подошёл, положил четыре огромных красных розы на усыпанный цветами и венками гроб. Лица покойного почти не было видно, только острый профиль. Высокий лоб закрывала повязка с церковными вензелями.

Савва Николаевич подошёл к Александру Владимировичу и протянул руку. Тот узнал, протянул свою. Они молча поздоровались.

— Искренне соболезную вам и вашей супруге, — он поклонился жене.

Та мельком взглянула на Савву Николаевича и снова опустила голову.

— Знаю, что вашему горю невозможно помочь, но я хочу разделить его с вами.

— Спасибо вам, спасибо, что приехали, — так же тихо ответил Александр Владимирович.

Савва Николаевич постоял минут десять около гроба и вышел. В церкви было душно от бесчисленного количества горящих свечей, ладана и запахов, исходящих от собравшихся людей. И Савве Николаевичу стало плохо: замутило, перед глазами замелькали искорки — верный признак высокого давления. На свежем воздухе Савве Николаевичу стало полегче. Он зашёл на теневую сторону храма и, немного придя в себя, стал искать глазами знакомых среди людей, которые то и дело входили в церковь и выходили из неё. Знакомых не оказалось.

В это время к Савве Николаевичу подошёл человек в строгой форме полковника морской пехоты с чёрным беретом на голове.

— Савва Николаевич! Здравствуйте! Не узнаёте? — спросил военный.

Савва Николаевич не сразу признал в нём начальника охраны ректора.

— Здравствуйте, здравствуйте! Вас не узнать! Что форма делает с человеком, а?

— Это точно, — подтвердил охранник и предложил. — Давайте пройдём немного, здесь рядом скамейка есть.

Они отошли в сторону и оказались около лавочки между двумя старыми липами. Присели.

— Как всё случилось с сыном Александра Владимировича? — задал вопрос Савва Николаевич. — Я ничего не знаю. Только поймите меня правильно. Я ведь не из праздного любопытства. Просто хочу знать правду, если это не секрет.

— Да какой секрет, если об этом весь город гудит… Ну что ж, раз хотите правду, то я постараюсь рассказать то, что знаю. Вернее, то, что считаю нужным сказать, — поправился охранник. — Игорь Александрович был совладельцем довольно крупной фирмы, в которой имел контрольный пакет акций. Фирма занималась поставкой электрооборудования: от чайников до компьютеров. Сами понимаете, этот бизнес даёт большие барыши, поэтому полностью криминализован. Нет, конечно, сам Игорь Александрович никакими криминальными делами, естественно, не занимался. Он как толковый менеджер отвечал за качество привозимого оборудования и товаров. Вёл бизнес, как говорят знающие его люди, очень порядочно, без нахальства и обмана. Сеть магазинов по продаже техники росла в городе прямо на глазах. Появились, как водится, недовольные конкуренты. Предложили этот бизнес объединить, но при условии, чтобы контрольный пакет акций был у них. Игорь Александрович собрал всех работников компании и объяснил ситуацию. Решили, что негоже серьёзной фирме каких-то криминальных конкурентов бояться, и не дали добро. А те на дыбы. Как так? Давай принимать меры. Сначала сожгли головной офис на Невском,

потом разгромили склад с готовой продукцией. А потом стали откровенно запугивать Игоря Александровича. Дело дошло до отца. Александр Владимирович ввёл меня в курс дела, поручил охранять Игоря, а сам вышел на связь со своим однокашником, который работает в Большом Доме на Литейном начальником отдела по борьбе с организованной преступностью. Короче говоря, тот начальник сказал примерно следующее: если хочешь, чтобы сын остался жив, пусть бросает этот чёртов бизнес. Коррупция до самых верхов. Шестёрок ловим, сажаем, а главари в чиновничьих кабинетах сидят, не подступиться. Говорили Игорю и я, и Александр Владимирович: брось всё, займись наукой. У него ведь со студенчества было такое увлечение, но потом по молодости и глупости забросил, нашлись другие занятия.

— Да-да, я знаю об этом. А что дальше? Как всё же он погиб? — Савва Николаевич недоуменно смотрел на начальника охраны. — У вас же опытные люди, связи?

— Игорь был очень упрямым. Не терпел ни охраны около себя, ни слежки за собой. Мы, конечно, пытались, как могли, отслеживать его маршруты, но попробуйте угнаться за его новеньким «Порше» в триста лошадей! Да и водил он классно. Если замечал за собой слежку, отрывался сразу же. В разговоре со мной, когда я пытался откровенно с ним объясниться, он так мне ответил. Мол, время бандитского капитализма в России прошло. А эти попытки поиграть в крутых парней — просто мелкие пакости глупых подонков; и скоро их всех переловят и посадят. А погиб он три дня назад, в день вашего прошлого приезда, под Выборгом. Ехал на растаможку партии товара на терминал в Брусничное. Не доезжая километров пятнадцать до терминала на шоссе крутой поворот есть, дорогу там ещё не выпрямили. Здесь Игоря и нашли. Его «Порше» на обочине стоит, а сам Игорь лежит на асфальте, как вроде бы его случайно машина сбила. Удар в грудь пришёлся и в голову. Следы удара напоминают бампер грузовой машины. Что было на самом деле, никто не знает. Лежащего Игоря увидели пассажиры из проходящего в Питер автобуса с туристами. Они заставили водителя остановиться. Среди них нашелся врач, который установил, что мужчина ещё жив. По мобильному позвонили в «Скорую», милицию. По визитке нашли отца, тот меня… В общем, через полтора часа мы были там. Игоря уже увезли в Выборгскую райбольницу, стали оперировать. Александр Владимирович нейрохирургов из Военно-медицинской академии вызвал. Те часа четыре за жизнь сына боролись, пока сердце окончательно не остановилось. Фээсбэшники на уши всех поставили. Арестовали десятка два подозрительных. Но пока никто ни в чём не признался. Все в один голос: не мы; мол, мы его только пугали, было дело, но не заказывали и не убивали… Тёмная история.

— Так-так, — Савва Николаевич глубоко вздохнул. — Нет виноватых. Это похоже на нашу страну. У нас никогда нет виноватых. А если нашли, то они уже умерли… Убить ни за что молодого парня! И всё шито-крыто. Я понимаю теперь Александра Владимировича, когда он мне месяц назад сказал, что людей стали мерить не умом, а деньгами. Сколько стоит человеческая порядочность? Ничего не стоит. А сколько стоит убить человека? Да штука баксов. Вот до чего дошли!

Савва Николаевич нервно вздохнул. Начальник охраны, ничего не говоря, лишь играл желваками на лице, продолжал сидеть.

— Но мы ещё своего слова не сказали, — тихо проронил Савва Николаевич. — Наше время ещё наступит, и каждый ответит за содеянное.

Начальник охраны встал, поклонился и козырнул:

— Честь имею, Савва Николаевич. Мне пора. Сейчас будут гроб выносить, нужно присмотреть за шефом, что-то он мне не нравится. Сдал сильно. Жена, та как-то выплакалась и вроде бы успокоилась. А шеф совсем сник, никакой…

Он козырнул и ушёл.

Похороны подходили к логическому концу. После коротких речей у могилы тело Игоря предали земле. Потом традиционно выпили по рюмке за помин души, оставив хрустальный стакан с водкой, покрытый куском хлеба, на свежем холмике около портрета улыбающегося молодого и жизнерадостного человека, взяли под руки обессиленную жену и самого Александра Владимировича и поехали на квартиру ректора, где их уже ждали для поминок за столом.

Кто что говорил, Савва Николаевич не помнил. Да, наверное, это было и не важно. Об умерших либо хорошо говорят, либо ничего. Александр Владимирович и его жена слушали, слабо улыбались в ответ за хорошие слова о сыне и снова ждали, что скажут другие. Так прошёл не один час. Савва Николаевич собрался уезжать и подошёл к Александру Владимировичу, чтобы попрощаться. Тот вызвался проводить его до дверей. Поцеловав руку супруги ректора, Савва Николаевич направился в прихожую.

— Давай присядем на дорожку, — предложил Александр Владимирович. — Тебе сколько езды до N-ска?