Стукач

Вихлянцев Олег Эрнестович

– …И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди!.. – В бодром расположении духа Иван Иванович разложил по своим местам документы и принялся внимательно изучать поступившую на его имя служебную корреспонденцию. Песенка вполголоса летела с его губ непроизвольно.

– Разрешите, товарищ майор? – В приоткрытую дверь кабинета заглянул один из сотрудников ГУВД, которому было поручено контролировать группу наружного наблюдения.

Каждого сотрудника в свою бригаду майор Багаев отбирал лично, наделенный соответствующими полномочиями МВД. И этим офицером он был особенно доволен. Аккуратный.

Старательный. Работоспособный. Умеющий держать язык за зубами. Последнее качество ценилось особо.

– Что ж так официально, Сережа? – по-простецки обратился к нему Багаев.

Капитан Сергей Ремизов не ответил на вопрос. Потому что знал: майор Багаев лишь с виду рубаха-парень. А чуть расслабишься, допустишь ошибку – семь шкур сдерет.

– Ну проходи, проходи. – Иван Иванович сопроводил свои слова дружеским жестом. – Присаживайся и излагай, что там у тебя новенького?..

Из доклада капитана Ремизова следовало, что «объект», под коим подразумевался Иннокентий Монахов, из дому не выходил, в контакт ни с кем не вступал.

Ремизов не без гордости сообщил, что сотрудники его службы провели разъяснительные беседы с работниками ЖЭКа – слесарями, сантехниками и дворниками, обслуживающими дом, в котором поселился Монахов. Им поставлена задача сообщать о малейших подозрительных действиях объекта.

– А этих-то зачем привлекли?! Вы что, сдурели?! – вскинулся Иван Иванович, ошарашенный чрезмерным служебным рвением подчиненного.

– Для надежности! – вскочил со стула и четко доложил капитан, вытянувшись перед ним по стойке «смирно». – На всякий случай!

– Ну ты даешь! – покачал головой Багаев.

Он замолчал на несколько минут. Нервно закурил и стал расхаживать по кабинету. От двери к окну и – обратно. Капитан Ремизов не смел пошевелиться.

– Серега! – изрек наконец Багаев. – За самодеятельность тебя когда-нибудь уволят из органов к чертовой матери! Ты что себе позволяешь, сукин ты сын?!

Лицо капитана покрылось багровыми пятнами. Нельзя сказать, чтобы он оскорбился на «сукиного сына».

Служить в ГУВД Ремизов попал сразу же после окончания высшей школы милиции, миновав райотдельские задворки и собачью жизнь рядового оперсостава. Помог ему в этом родной дядя – генерал-майор милиции. Но в позапрошлом году дядю отправили на пенсию, и Сергей Ремизов остался без могучей поддержки. Коллеги на Литейном косо поглядывали в его сторону, недоумевая по поводу того, что молодой капитан занимает в управлении аж подполковничью должность. Ни для кого не было секретом, что капитан не нюхал и щепотки горькой доли сыщицкой жизни в низовом звене. Большинство офицеров с Литейного отдали службе в милиции по пятнадцать и более лет. На их фоне Ремизов казался желторотым птенцом. Приходилось лезть из кожи, доказывая окружающим, что ты соответствуешь занимаемой должности.

Жути прибавляло и то, что его сейчас отчитывал не кто-нибудь, а сам майор Багаев, прикомандированный в Ленинград из Министерства внутренних дел.

Багаев, отбирая Ремизова в свою бригаду, и рассчитывал именно на то, что капитан в лепешку расшибется, но выполнит то, что от него требуется. Вот, правда, переборщил немного. Но это дело поправимое. А опыт приходит

с годами.

– Виноват, товарищ майор… – глотая подступивший к горлу ком, выговорил капитан милиции. – Больше не повторится…

– Надеюсь, – спокойно уже произнес Иван Иванович. – Немедленно отправишь людей в тот ЖЭК. Пусть объяснят, что произошла ошибка. С кем, мол, не бывает. И» – смотри мне! – чтоб доходчиво втёрли там: Монахов Иннокентий Всеволодович милицию не интересует. Перепутали, дескать, одного человека с другим. Усек? Хорошо. А теперь расслабься и садись. Пообщаемся.

Выдохнув и утерев пот со лба, Сергей Ремизов опустился на стул, чувствуя, что колени продолжают мелко дрожать. Чтобы как-то унять тряску, он свел их вместе и придавил сверху руками.

– Ты чего сложился, как целка? – хохотнул Багаев, прекрасно понимая состояние капитана. – А ну, будь мужиком, возьми себя в руки!

– Есть – быть мужиком! – по-солдафонски рявкнул капитан, чем еще больше рассмешил Ивана Ивановича.

– Ну ладно. – Тот присел на свое рабочее место и повернулся к дверце сейфа. – Для начала выведем тебя из транса. – Он открыл тяжелую бронированную дверь и извлек изнутри бутылку армянского коньяку и две металлические рюмочки крохотного размера.

Коньяк расслабил и разрумянил капитана. Пристально взглянув на Ремизова, Иван Иванович мысленно одобрил свою идею с выпивкой и решил приступать к сути дела.

– Сергей, – серьезно заговорил Багаев, – Министерство внутренних дел возлагает на тебя большие надежды…

У капитана перехватило дыхание. Иван Иванович между тем продолжал:

– Тебе и твоим людям поручена чуть ли не самая важная и ответственная задача – скрытное наружное наблюдение за «объектом». В ходе разработанной операции это наиболее ответственное звено, и ты должен в полную силу показать, на что способен…

Капитан, сидевший на краешке стула, готов был съесть глазами Багаева.

– Я должен знать о каждом шаге «объекта» на протяжении двадцати четырех часов в сутки…

Зардевшийся от усердия капитан с готовностью кивал головой, всем своим видом демонстрируя беспредельную преданность. А Багаев долго и вдохновенно говорил о чувстве долга перед Отечеством, партией и народом. Ну что тут поделать, если на Ремизова эти слова действовали лучше всего! Их встреча длилась почти час. Вогнав в подчиненного приличную дозу патриотизма, Иван Иванович рассудил, что пора подключить и фактор личной заинтересованности.

– Сережа, – вкрадчиво произнес он, – ты хоть представляешь, какие перспективы перед тобой открываются в случае успешного завершения операции?

– Не-а! – честно вырвалось у того.

– Я буду ходатайствовать перед вышестоящим руководством о переводе тебя из Ленинграда в аппарат МВД.

Обещание Багаева являлось совершеннейшей чушью, потому как кадровые вопросы выходили за рамки его компетентности. Но на капитана слова старшего товарища из Москвы произвели неизгладимое впечатление. А майор, чуть пристыдив себя за лукавство, все-таки пришел к выводу, что поступил правильно. Во всяком случае, если этот капитан проявит себя должным образом, можно будет замолвить за него словечко в Главном управлении кадров.