Ступая по шёлку

Романова Наталия

— Берен? — Горотеон не смог скрыть удивления. — Жена его и дочь умерли давно, и он никогда не стремился вступить в повторный брак, хотя и был в ту пору моложе. Его не интересовали юные девы тогда, почему ты считаешь, что они заинтересуют его сейчас?

— Юные? Юные не заинтересуют… Как вдовец, он может взять в жёны вдову, и ты знаешь это, а вдова сама может решить, согласна ли она на брак с ним.

— Айола?

— Думаю, сам Берен скажет тебе.

Пониманием блеснули глаза Царя Дальних Земель.

— Поэтому с наследником сегодня Берен?

—

Дворец моего Царя удобен, но нет мест уединения в нём, что неудивительно, ведь мужья в Дальних Землях произносят первое слово жене своей на брачном ложе, а часто жена там же впервые видит мужа своего.

— Во дворце довольно таких мест, Царица, юные девы не ведают о них, но любой из моих всадников знает.

— Сколь много тайн хранят стены твоего дворца… — сказала тихо.

— Не так и много, лишь те, что должны быть тайной.

К вечеру, в зале для советов, Берен спросил разрешения на брак с Зофией.

— Тебе не нужно моё позволение, друг мой, — Горотеон улыбнулся и посмотрел сначала на верного друга своего, заменившего ему отца, а потом на жену свою. — Но меня удивляет решение твоё, не поспешно ли оно?

— Много зим я носил траур и был уверен, что до конца дней моих он будет лежать на мне. Дом мой пуст, часто я провожу ночи в казарме, а не в тишине своего дома… Появилась женщина, которую я хочу ввести в этот дом, к тому же детским смехом наполнятся стены его, я уже не так молод, чтобы ждать.

— Да будет так, Берен. Если твоя избранница согласна. Слышал, линариумские девы бывают строптивы.

— Бывают, — Берен улыбнулся, — она согласна.

— Скажи, Берен, ты сдержишь слово, данное мужем моим, и воспитаешь Эирин свободной, позволив ей самой выбрать мужа и семью, куда она войдёт?

— Слышал, она уже сделала свой выбор, — Берен засмеялся. — Это выбор ребёнка, а не юной девы, но я не стану препятствовать любому её выбору, будь это сын Исора или любой другой.

Главная Богиня приняла жертву Зофии и в тот же день повязала всадника Берена и Зофию шёлковой лентой. Эирин обижалась, что ей не позволили присутствовать на церемонии в храме, она хмурила брови и даже заплакала, пока сын Исора не подарил ей яркий самоцвет, и девочка отвлеклась.

— Горотеон, — Айола присела рядом с мужем, чьи глаза бежали по вязи на тонком пергаменте книги. — Насколько почётно быть женой всадника Царя Дальних Земель?

— Почётней быть только женой Царя, жена моя.

— Жёны всадников в безопасности? О них заботятся так же, как и о женщинах царской семьи?

— Меньше, но многим больше, чем о любой другой жене…

— И всадники, и семьи их, преданы своему Царю?

— Не было случая за всю историю существования, чтобы всадник предал Царя своего, трон его или семью. Кому, как не тебе знать верность их, Царица.

— Возможно ли дочерей твоих выдать за сыновей всадников твоих?

— Вероятно, кто-то из них…

— Горотеон! Для чего все эти хитрости с храмом Главной Богини, если муж из семьи всадника может обеспечить большую

безопасность Царской дочери, чем сама Верховная Жрица. Если однажды станет известно, где твои дочери, враги твои могут взять любую девушку из храма и объявить её сына наследником! Так не проще ли принять своих дочерей и выдать их замуж за сыновей всадников или самих всадников, среди них есть неженатые до сих пор, а твои старшие дочери уже входят в пору брака… Не будет ли это лучшей защитой трона, а тебе даст возможность общаться со своими дочерями? Я вижу, как ты смотришь на Эирин, сердце твоё тоскует по дочерям своим, хоть ты и не знаешь их…

— Ты сможешь смириться с присутствием в твоей жизни моих дочерей, Айола?

— Я узнала об их существовании ещё до вступления в брак с тобой, муж мой. И как бы сердце моё не противилось тому, что тело и дух твой знали женщин кроме меня, я понимаю, что течение времени не изменить, как и законы природы, по которым рождались от семени твоего дети… Пусть же они живут не только в сытости, которую ты обеспечил им, но и в любви своего родного отца. Безопасность же им и их потомкам обеспечишь ты и мужья их, которые, связав себя кровными узами с Царём, будут ещё более преданными трону, Дальним Землям и семье царской.

ЭПИЛОГ

Царица Дальних Земель возвышалась на троне и внимательно смотрела на сына своего, Аралана, которому шла шестая зима. Его глаза стремительно меняли цвет с синего на фиолетовый.

— В чём провинность его, Исор?

— Он заносчив, Царица.

— В чём это выражается?

— Юный наследник требует к себе особенно отношения от своих товарищей, тогда как по званию он младше некоторых из них, более того, он заносчив со своим командиром.

— Аралан? — она смотрела в фиолетовые глаза своего упрямого старшего сына. — Что это значит?

— Я не заносчив, но Кринд всего лишь сын сельского человека, а я будущий Царь Дальних Земель! Он непочтителен со мной.

— Айола, жена моя, по-моему, наш сын требует наказания, как того велит закон.

— Какой смысл в порке, муж мой? Спроси своего сына, сошли ли на его теле синяки от прошлого наказания, и он ответит, что нет. Аралан, с сегодняшнего дня и до окончания сбора урожая…

— Но ещё даже не пришёл сезон сева! — в раздражении вскрикнул будущий Царь.

— Наследник, ты забываешься, — Горотеон посмотрел на Аралана, и тот тут же примолк. — Смотри на свою Царицу так, как подобает подданному.

— Аралан, — ещё раз, терпеливо, — с сегодняшнего дня и до окончания сбора урожая ты будешь жить в семье Кринда, питаться их хлебом и пить их воду, работая наравне с их семьёй. Какой смысл наказывать тебя поркой? А так ты поймёшь, как тяжек труд сельского человека, и как нуждается он в справедливости Царя своего. Может быть, тогда твоя спесь поубавится… да будет так.

— Воины должны быть в казарме, Царица, — возразил Исор, принимающий активное участие в воспитании наследника Дальних Земель.