Ступая по шёлку
Шрифт:
— Айола? — Горотеон смотрел на Царицу.
— Значит, мы нарушим этот закон. Какой смысл в Царе-воине, если он не знает нужд народа своего? Его Царство развалится изнутри, пожары мятежей и восстаний постигнут его… Нет нужды защищать внешние границы Дальних Земель, если спесивый Царь, — она посмотрела на Аралана, — восстановит собственный народ против себя. Да будет так, — на этих словах она встала, опираясь на руку мужа, и сошла со ступеней по дороге из шёлка. Аралан низко поклонился Царице и Царю Дальних Земель и остался
Когда солнце садилось, Царица Дальних Земель вставала из воды в покоях своих, в волосы её, струящиеся, подобно шёлку, был вплетён жемчуг, накинутый халат из тончайшего льна был приятен телу её, а благовония белого ириса — духу.
Муж её Горотеон, игравший в это время с младшим сыном Эарсилом, поднял глаза на жену свою, лёгкая улыбка играла на губах его.
— Ты улыбаешься, муж мой, — Айола присела на покрывала и взяла ребёнка на руки. Эарсил был похож на своего отца — вьющиеся волосы, подобные коре дуба, и глаза цвета камня «дымчатый кварц».
— Я рад видеть тебя, жена моя, у меня ещё не было времени обнять тебя, — глаза Царя Дальних Земель потемнели. — Много нужд у Царя Дальних Земель, жена моя, в этот раз я покинул тебя слишком надолго.
— Правда в словах твоих, Горотеон, — она внимательно смотрела на мужа.
Он вернулся на заре, со своими всадниками, его не было достаточно долго, два совета посетила она днём, много решений принимала она в течение этого дня, и только сейчас имела возможность обнять мужа своего, сердце её желало этого, как и тело.
Эарсил уснул на руках отца, и он не стал передавать его в руки рабынь.
— Я сам отнесу его на мужскую половину, Айола.
— Слишком рано мальчики покидают покои матери своей, Горотеон.
— Таковы традиции.
— Он ещё малыш, посмотри на него, разве повредило бы ему пребывание в покоях моих ночью?
— Не следует слишком часто не следовать законам, Айола. Царские сыновья должны понимать свою ответственность перед народом своим, а для этого они должны воспитываться на равных с соратниками своими. Ты верно рассудила с Араланом, мудрость твоя радует сердце моё, что мешает тебе быть такой же в отношении Эарсила?
— Он маленький ещё.
Горотеон лишь улыбнулся и, встав, поцеловал жену свою.
— Когда у нас будет дочь, Айола, она не покинет сначала покои твои, а потом и женскую половину, пока не придёт ей пора выйти замуж.
— Дочь?
— Угу… Верховная Жрица предсказывала дочь нам.
— Как же я понесу от тебя младенца, будь это дочь или сын, если ты все время в разъездах, муж мой?
— Этой ночью я исправлю это. Я призываю тебя, жена моя Айола, этой ночью.
— Я бы всё равно пришла.
— Не сомневаюсь в этом, — он улыбнулся ещё раз и вышел из покоев.
Через время дорога из шёлка от покоев Царицы к покоям Царя Дальних Земель была расстелена мальчиками, и Айола, в сопровождении шести стражников, два
— Горотеон! — он оглянулся на звук, подав знак рабыням, что готовили воду своему господину, и они быстро и неслышно покинули покои.
— Ты смотрел на рабыню… — глаза Айолы стали фиолетовыми, она медленно шла на мужа, шёлк ярко-красного халата её облегал стан и распахивался на ходу — заходя, она в нетерпении расстегнула две невидимые глазу застёжки.
— Какую рабыню, жена моя?
— На темноволосую юную рабыню, чьё тело подобно породистой лошади — стройное и сильное!
— Не смотрел.
— Горотеон?
— Айола, я не смотрел на рабыню, — он улыбался и словно наблюдал за женой своей.
— Я прикажу выжечь ей глаза, — её глаза стали темно-фиолетовыми.
— Ты жестока, Царица… Но разве есть смысл выжигать глаза рабыни, если это мои глаза смотрели на тело её, что подобно породистой лошади — стройное и сильное?
— И тебе выжгу.
— Айола… — он сделал два шага к жене. — Так я не увижу больше жены своей, блеска глаз её, не увижу волос её, подобных жемчугу, — он уже стоял рядом и провёл рукой по волосам, перебрав руками маленькие жемчужины. — Айола, мужи часто смотрят на жён, и не всегда мысли их чисты, порой они не властны над мыслями своими… Но муж всегда властен над телом своим и духом, над поступками своими и деяниями. Айола, если бы не только случайный взгляд скользнул по телу рабыни, ты бы узнала об этом, этот дворец полон слухов, подобно пчёлам в тесном улье.
— Если мой взгляд скользнёт по телу воина или стражника, что ты скажешь, Горотеон?
— Ты достаточно знакома с законами Главной Богини, чтобы задавать вопросы, подобные этому.
— Но я задаю, — она смотрела в потемневшие глаза мужа своего и продолжала. — Тебя не было достаточно долго, и, приходя в твои покои, я вижу, что взгляд твой скользит по телу рабыни! Если мой взгляд начнёт скользить, что ТЫ мне скажешь, ты, муж мой, а не Царь Дальних Земель?
— Я? — он прижал Айолу, всё такую же хрупкую, какой он увидел её впервые. Его руки быстро расстегнули шёлк халата и спустили с плеч Царицы…
Айола не поняла, как оказалась прижатой спиной к мужу, его руки скользили по гладкой, подобно шёлку, коже Царицы.
— Я напомню тебе, кто на самом деле твой муж и господин, моя Царица. — Айола вздрогнула от проникновения, не быстрого, но настойчивого, пока рука мужа нагибала спину жены своей, а другая придерживала за бедра. Горотеон быстро перенёс жену свою к кушетке, что стояла рядом, и устроил Айолу так, что тела их идеально подходили по росту.
Она упиралась руками в резную спинку, прогибала спину и сама подавалась на мужа своего, пока не почувствовав высвобождение невероятной силы, не ослабла в руках мужа, и он не последовал за ней.