Ступени в вечность
Шрифт:
— Не скажу. Может, все-таки расположишься на подушках, наконец? — подхватил Ведатель.
Девушка покачала головой. Нет, раз он так.
— Что ж…
Он перебрался на подушки сам, удобно уселся, вытянул ноги.
— Ладно, значит, Великий скажет. Когда меня отсюда заберёт, — с досадой отрезала Маритха.
— Удивлюсь, если так и произойдёт, — откликнулся Ведатель. — Есть вещи, которых лучше не знать. Пустое любопытство до добра не доводит.
— Ничего себе, пустое… Это же моя Нить! Ты же видишь, — начала она упрашивать, — у меня теперь жизни никакой нет. А из-за чего? Я
— От того, что свалишь на меня все свои беды, меньше их не станет, — безразлично ответил Ведатель на её горестную мольбу. — Это правда, я тебя нашёл. И равная правда в том, что Раванга только мною был озабочен, не тобою. Поначалу. А потом услышал… то, чего не надо было. А потом в песню твоей Нити вмешался Первый хранитель, глупец Тангар. И Покровитель не так уж прост, и Васаи, Ведатель его. Раванга хоть и велик без меры, но в делах людских порой понимает плохо, Маритха. Помни об этом. Слишком далёк его постоянный разговор с Бессмертными от нашей суеты… Не стоит никого винить понапрасну. Так легла твоя Нить. Такие узлы сплелись. Тебе и так и так пришлось бы плохо.
— Это что, так в песне поётся?
Маритха почему-то вспомнила его слова. О Нитях и песнях.
— Может, и так.
Его ухмылка сразу растаяла.
— И что же мне теперь делать? — взмолилась девушка. — Скажи…
Он легко пожал плечами:
— Думай. Решай. Это же твоя Нить.
— Легко сказать, решай… — Маритха подняла на него глаза, полные упрёка. — Ведь это ты во всем виноват! Вот и скажи.
Проклятье! Узел на его Нить! Он снова усмехнулся!
— Тебе не откажешь в разуме. Предоставить мне решать твою судьбу после того, как я же, по твоим словам, и виноват! Да ещё во всем! — Едкость так и брызгала во все стороны. — Ещё бы, потом опять найдётся кого обвинить. Если что не так.
— Тогда зачем ты меня сюда привёл? — Девушка вздохнула, не было сил больше злиться. — Ничего на сказал. Так и не знаю, зачем я всем понадобилась. Ничего не говоришь, как быть. И прежний наш уговор уже не в силе. И не говори, что накормить и обогреть хотел! Ты не из таких! Мне, с моим-то счастьем, такие не встречаются. Все больше вроде старика того, что всю жизнь испортил, мать со свету свёл, да тебя ещё! Вцепился! Что тебе нужно?
Он кивнул, все так же небрежно, без серьёзности.
— Да, тяжела твоя судьба, Маритха! С твоим-то счастьем. Смерть и то все время мимо проходит. За несколько дней второй раз уже.
Девушку бросило в жар. Вот дура! Вот прогонит в ночь и прав будет.
— Я тебя обидела… — тоненько, жалобно вывела она.
— У тебя для этого сил недостаточно, — беззлобно ответил Ведатель. — Лучше слушай, а не давись своими причитаниями. Ещё немного, и мне надоест. Глупая женщина! Если бы мне ничего нужно не было, то я не стал бы искать тебя в пустоши! А не стал бы искать… Ты ведь по своей воле в Табалу потащилась, не так ли? Или тоже я виноват? Своею волей старика наняла с его тарпом никудышным? Или
У Маритхи загорелись глаза.
— А ты… меня искал?
— Искал то, что нужно мне. А нашёл тебя. А потом уж меня нашли. Весьма неожиданно. — Ведатель опять усмехнулся. — Так вот. Слушай, женщина, и не переспрашивай на разные лады. Бесконечное терпение — не мой дар. Есть разные договора, и для меня они разную силу имеют. Ты легко отвергла первый. Тыотвергла. И думаешь, это сойдёт тебе так просто? А ты знаешь, какую силу имеют обещания? В не видимом тобою мире наш уговор был гораздо вещественнее этого кресла!
Ведатель резко указал пальцем на сиденье, что недавно предлагал Маритхе, и оно слегка качнулось. Девушке даже показалось, что тяжёлый деревянный стул немного сдвинулся с места. Она с беспокойством ждала, что будет дальше.
— Это только кажется, что уничтожить легче, чем создать. Чтобы разрушить даже эту деревяшку, придётся поработать топором. Её не стереть в пыль плевком или словом. Скажи, женщина, ты что-нибудь кому-нибудь дарила?
Маритха кивнула, не понимая, к чему он клонит.
— А отбирала ли обратно? — Видя, что она не шелохнётся; и зная её ответ, добавил: — Может, что-то отобрали у тебя? Может, слово, данное тебе?
Ещё бы, из-за этого она такой путь в Табалу и одолела. Она не желает Игана отпускать, пускай он даже забыл своё обещание. Маритха начала понимать, к чему Ведатель клонит. Долго молчала. Наконец неуверенно протянула:
— Так это же… другое совсем. Я же из-за него осталась… без ничего.
— Без никого, — холодно уточнил Ведатель. — Поверь мне, ему придётся ещё отплатить за это. Но в чем же другое? Ведь мой мир не рухнет от того, что Иган не намерен помнить свой обет. И ничей не рухнет, кроме твоего. И наречённый твой не сильно заботится о жизни Маритхи, о её мечтах и бедах. И знать не хочет, что для тебя значит его бегство. Это твоё несчастье, а мне, равно как и каждому, интересны свои дела.
Выходит, Маритха его тоже обманула. Кем бы ни был этот Ведатель. Про себя подумала. Вмиг и про спасение своё забыла, и про договор.
— Ты сильно разозлился?.. Там, в пустоши?.. — робко спросила Маритха. — Ты же меня от смерти… Но и ты ведь… всей правды не сказал. Говорил, какой щедрый…
— Хватит повторять одно и то же. Времени все меньше.
Маритха испуганно притихла, до того изменился этот голос, холодный, будто отлитый из металла:
— Тебе повезло, что ничего не знаешь, не то бы я действительно разгневался.
Казалось, свечи притухли немного, и мрак из углов пополз в комнату, окружая то место, где она сидела.
— Дело не во мне, а в том, что за мною стоит. Нельзя безнаказанно шутить со мной. Ты ужепоплатилась. Не слишком ли много неудач за несколько дней, Маритха?
Маритха закрывала и открывала рот, пытаясь придумать оправдание. Если б она знала, что попадёт в такую историю! Однако ни Великий, ни сам Ведатель даже словом не обмолвились… Почему?
— Выбор из страха плох в любом случае, я убеждался в этом не раз. А в этом деле страх неприемлем вовсе. Кроме того, тебе не мешало получить небольшой урок.