Стяжатель
Шрифт:
Несмотря на всё происходящее в жизни бедной учительницы (то есть, когда она вчера пришла домой и обнаружила у себя там некоего Акиру Кирью, решившего, что женщине пришло время платить по счетам), подобная новость о брошенном стуле заинтересовала Кумаситу достаточно, чтобы оживленно начавший болтать Годаэмон спокойно увлек её в сторону ближайшей забегаловки, оставив меня играть в гляделки с его подчиненными. Достав книгу, я прислонился спиной к ближайшему забору. Мне нужно было дождаться его возвращения.
Через час в кафе, вместо ушедшей
— Да, она нам подойдет, — удовлетворенно выдохнул силач, попивающий пиво из банки, — Но мы с ней уговорились так, что ты теперь к ней даже не подходишь. Нормально?
— Если она больше не будет продавать сведения об учениках на сторону, то у меня к ней вопросов не возникнет, — кивнул я, дополнив, — Ну, либо мутить другие грязные дела в школе.
— Не будет, — вздохнул Хигу, — Ты уже отметился в клинике?
— Да. Всё, как ты и сказал.
— Хорошо, иначе бы тебя сняли, — допив банку, Годаэмон небрежно и привычно сжал алюминий ёмкости в комок, а потом небрежно скатал из него небольшой шарик, — Тогда, к твоим делам, парень. Смотри, тебе шестнадцать, ты заявлен на Ямикен с гребаной катаной, и ты инициировшийся. Последнее — это гребаная сенсация, а вот катана — это жесть. Хуже неё, «тяжелее» в глазах букмекеров, только нагината или западные ковырялки. На молодежном турнире это жопа. Ты вообще теперь остался в деле, потому что инициировался на днях, а значит, что ничего не умеешь. Иначе бы тебя сняли. Тебя оставили, но будь уверен — сделают звездой шоу…
— … а это скажется на ставках, — кивнул я, — поэтому к тебе и пришёл.
— Правильно сделал, — поощрительно кивнул мой бывший ученик, открывая следующую банку, — тут я могу дать такой совет — тебе нужно как-то понизить свою «тяжесть». Катана — это чересчур. А вот как…
— Я могу не вынимать её из ножен, — пожал плечами я, — Меч мне нужен только в качестве страховки от вооруженных дураков.
— Забить могут и голыми руками, — хмыкнул Годаэмон, взглянув на свои лапищи, — Там будет полно психов, парень.
— Этот риск я могу принять.
— Серьезно? — прищурился будущий судья, — Если я за тебя поручусь, то мне нужны гарантии, что ты не обнажишь лезвие посреди боя, если что-то пойдет не так!
— Даю тебе слово, — подумав, ответил я, — Если против меня полезут с мечом или с чем-то наподобие нагинаты, тогда да, я выну меч из ножен. А так — буду просто держать его в левой руке. Тычки рукоятью или ножнами ты же не будешь рассматривать как использование оружия?
— Нет, конечно… но ты уверен? — Годаэмон сомневался, — У тебя вообще, парень, есть навыки боя в таком стиле?
— Нет, — хмыкнул я, — Это и не нужно. Меч всегда можно уронить.
Спустя пять секунд потрясенной тишины, чемпион подпольных боев взвыл от хохота так, что хозяйка кафе схватилась за сердце. Годаэмон хохотал от души и долго, начав вытирать выступившие слезы. Затем, отсмеявшись, стукнул кулаком по столу, пообещав, что он эти слова запомнит на всю оставшуюся
— Давай рассчитаемся за твою учительницу, парень, — оскалился он, доставая еще и ручку, — Диктуй фамилии. Сначала на простых — кого?
— Коджима Котару и Коджима Рио, — назвал я желаемые имена на именные билеты.
— Однако, — хрустнул шеей чемпион, вписывая их, — Дальше?
— Мотосуба Йоши и Сяо Мин.
— Хм. То есть мы со стариком Кирью не самые известные среди твоих знакомых, да, парень?
— Никогда не обращал внимание на известность.
— Ладно, удиви меня последним именем. Кого же ты захотел увидеть в вип-ложе?
— Мия Ханнодзи.
— Э…
Отложив ручку, чемпион подпольных боев посмотрел на меня, а затем, потерев своё далеко не прекрасное лицо рукой, выдал тираду, что надежды мальчиков питают, но если я думаю, что подобный жест пропустят менеджеры настолько известной девушки-айдола, то я, несмотря на все свои очки, знакомых и сообразительность — круглый идиот. И тратить такую немалую ценность как билет в лучшую ложу турнира на идиотизм… Годаэмон отказывается. Вот так, парень.
— Во-первых, она твоя фанатка, видела записи всех твоих боев, на которых были камеры. Даже деревенского турне в восемьдесят пятом. Во-вторых, я передам ей билет из рук в руки, безо всяких менеджеров. Она сегодня вечером ждёт меня.
Кажется, я сумел победить чемпиона Северного Канто, не нанеся ни единого удара. Нокаутом. Во всяком случае, уходя из кафе, я почему-то чувствовал себя именно так. Впрочем, довольно понятная штука, японцы считают девушек-айдолов кем-то совершенно неприступным, девственным и чистым. Подходящим для большой массовой любви и почитания.
Надежды… они действительно питают.
Что же, первая часть дела сделана, билеты получены, а Кумасита-сенсей рассчитается со своими грехами, бегая на побегушках у «надевших черное». Недолго и за вознаграждение, но её это всё равно напряжет достаточно, чтобы считать своеобразным наказанием. Точнее, бонусом к нему. Всё-таки, вместе с крахом своей подпольной операции, Кумасита потеряла не только дополнительный доход, но и любовника. А это в её возрасте трагедия серьезная.
Дойдя до пустующей детской площадки, я сел на лавку и закрыл глаза. Нужно было сосредоточиться. Мне предстояло новое упражнение, которое теперь выполнять нужно было регулярно.
Работа у местных с энергией была построена отвратительно, на «ощупь». Практик, сумевший разжечь в своей душе источник энергии, не знал, что с ней делать дальше. Ему казалось, что этот ресурс, проявляющийся лишь тогда, когда он в бою, должен там и тратиться, в результате чего мозг и тело привыкали к определенным триггерам, по которым и действовали всю жизнь. Настоящее чудо, что они смогли научиться эту энергию определенным образом аккумулировать и пускать в дело.