Стылая
Шрифт:
– Бумаги внимательней изучать надо, пусть даже те бумаги официальные, и написанные сухим языком... – покосилась я на парня. – Там между строк много чего можно прочитать, в том числе и о том, что тебя так интересует.
– И кто же?.. – парень повернулся ко мне.
– А ты подумай... – устало сказала я. – Извини, но есть кое-что такое, о чем, вернее, о ком не хочется даже говорить.
– Что еще за игры такие... – начал, было, Коннел, но споткнулся на полуслове.
– Понял?.. – мне только и оставалось, что искренне посочувствовать парню. – Так вот, четверть от общей суммы продажи имущества твоей семьи в равных долях отошла двоим: купцу Гуряну и его зятю, господину Эрниалу. Именно эти господа сообщили Святой инквизиции о преступных намерениях
Внезапно мне вспомнился Сандор, мой бывший жених, хотя, по большому счету, женихом мне он никогда не был, хотя нас обоих с детства сопровождала детская дразнилка про «тили – тили – тесто, жених и невеста». Ну, детство прошло, изменилось очень многое, у меня, во всяком случае, напрочь пропала детская привязанность к этому парню, но Сандор отчего-то по-прежнему считал, будто ничего не изменилось, и у нас по-прежнему одно будущее. Мое неожиданное замужество было для него, судя по всему, более чем неприятной новостью, и задело куда сильней, чем я могла предположить. Сандор долго помнил нанесенную ему обиду, дожидаясь удобного времени, чтоб то ли отомстить, то ли наказать меня должным образом. Похоже, и Гурян пошел примерно по тому же пути... Только вот для чего ему нужно было ждать так долго?
– Не верю... – Коннел даже с лица спал. – Конечно, у нас с отцом далеко не лучшие отношения, вернее, их вообще нет, но пойти на подобное...
– Скорей всего, инициатором обращения в Святую инквизицию был именно Гурян – уж ты меня извини, но, судя по тому, что я ранее слышала от тебя, господин Эрниал, то бишь твой отец, вряд ли мог принять столь странное решение по своей инициативе. Его вполне устраивало то, что он никого из вас не видит, и ничего о вас не слышит. Будь его воля, он бы вообще забыл о той давней истории, то есть о своей второй, тайной семье. Значит, все произошло по волевому указанию Гуряна.
– Да я его!.. – парень сжал кулаки.
– Утихомирься... – посоветовала я. – Силой тут ничего не решить, тем более что на данный момент на стороне Гуряна не только закон и решение суда, но и деньги, а заодно и немалое влияние. Если не понимаешь, то поясняю: чтоб сколотить такое состояние, как у Гуряна, надо иметь не только хорошую голову, но и нужные связи. Так что пока нам надо действовать очень осторожно. Кстати, я обратила внимание еще на один факт, а именно на то, что в тех бумагах сказано о трех осужденных по делу, а конкретно Сейлина, Тайен и Мали. Мы же с тобой говорили только о двоих...
– Сейлина – это моя мать, Тайеном зовут брата, а вот кто такая Мали – об этом не имею ни малейшего представления...
Пригород столицы ничем не отличался от предместья в моем родном городе – такие же небольшие домишки, стоящие за заборами, зелень маленьких садов и огородов, курицы и утки, бродящие по улицам, лавочки возле каждых ворот... Здесь живут те, кто или ничего не добился в своей жизни, или же просто ищет покоя и тишины. Внешне тут милое, мирное место, где, кажется, никогда и ничего не происходит, и жизнь течет ровно, спокойно и без происшествий. К сожалению, в действительности все далеко не так...
Не доезжая до той улицы, где находился дом Коннела, мы остановили извозчика, и вновь попросили его подождать – мол, скоро вернемся. Я решила пройти пару улиц пешком, чтоб не привлекать к себе особого внимания, хотя чего уж там себя обманывать – в таких местах, как этот пригород, каждый из жителей на виду, все
Правда, у нас все пошло несколько не так, как я ожидала. Мы не успели пройти и нескольких десятков шагов по пыльной улочке, как сзади нас раздался удивленно-радостный женский голос:
– Коннел, ты?!
Обернувшись, мы увидели, что к нам со всех ног бежит какая-то девица. Что ж, хотя бы отыскался кто-то, с кем можно поговорить. Если судить по счастливому выражению на лице молодой женщины, понятно, она просто-таки жаждет кинуться парню на шею, только вот Коннелу сейчас было явно не до объятий, хотя и он при виде девицы чуть улыбнулся.
– Рена! Не ожидал тебя увидеть...
– Коннел!.. – кажется, девица не могла сдержать чувств, полностью игнорируя меня. – Я так соскучилась! Если бы ты только знал, как я рада тебя видеть! Мне сказали, что ты был здесь днем! Как назло, меня в это время не было поблизости... Ты давно вернулся? Искал меня?
– Я приехал в столицу вчера поздно вечером. А сюда приезжал днем, но, как знаешь, никого из своих не нашел. Ты не знаешь, что здесь произошло?
– Коннел, я хотела тебе сказать, что тогда, несколько лет назад, ты был прав, а я вела себя, как полная дура... – всхлипнула девица, пропуская мимо ушей вопрос парня. – И зачем только я дала тебе от ворот поворот? Если бы можно было все вернуть назад, то я бы ни за что не рассталась с тобой! Мое замужество – это страшная ошибка, за которую я расплачиваюсь едва ли не каждый день! Нам не стоило расставаться, и деньги – это далеко не самое важное в жизни, это я уже поняла!.. Помнишь, как мы с тобой когда-то были счастливы и любили друг друга? Это было самое прекрасное время, о котором я вспоминаю ежеминутно!.. Если бы ты только знал, как я ждала твоего возвращения!..
А, так это и есть та самая девица, что когда-то бросила Коннела ради богатого жениха, и из-за которой он и отправился в Зайрос! Что ж, девица весьма привлекательная – копна рыжеватых волос, зеленоватые глаза, смазливая мордашка, складная фигура... Такие девицы по вкусу большинству мужчин, так что Коннела вполне можно понять. Судя по хорошей одежде и нескольким золотым побрякушкам, эта особа не бедствует, однако если принять во внимание лиловатый синяк под глазом красотки, то можно догадаться, что особого взаимопонимания и единения душ в ее семье не наблюдается. А уж если семейный человек живет одними воспоминаниями о прошлом... Могу поставить золотой против медяшки, что эта особа мечтает только о том, как бы половчее развязаться с опостылевшим браком. Мне кажется, девица ожидает услышать от Коннела чего-то вроде немедленного признания в неостывшей любви, которую тот в глубине своей души преданно пронес сквозь годы и испытания – вон, даже при одном намеке на прежние чувства рыжеволосая красотка готова кинуться парню на шею! Милочка, поверь, Коннелу сейчас никак не до тебя, его куда больше тревожит судьба матери и брата.
– Ох, Рена, я даже не спросил, как ты живешь... – Коннел все же решил проявить вежливость. – Надеюсь, у тебя все хорошо.
– Коннел!.. – девица скрестила руки на груди. – Коннел, у меня все просто ужасно! Единственное светлое пятно – это воспоминания о тебе и о наших чувствах, о той любви, что все еще живет в моем сердце! Тебе не стоило уезжать, особенно так далеко, ведь вскоре после свадьбы я осознала, что совершила огромную ошибку! Если бы ты был не уехал, а оставался здесь, то мы бы могли все исправить...