Стюардесса
Шрифт:
— Верю, — успокоил Костя. — Они ищут свидетеля. Так что ты видела?
— Ничего, — торопливо ответила Динка. — Меня и Антон все время спрашивал.
— И они уже спросили? — Костя осторожно провел пальцем по царапине на щеке. — Не бойся, я никому не скажу.
Сон был долгим и мучительным. В нем медленно, словно в рапидной киносъемке, Наташка вырывалась из рук насильников и делала отчаянный бросок к окну спальни.
А потом сон начинал дробиться на кадры, точно отдельные слайды моментально выхватывались сознанием
Звон дробился и отдавался в ушах многократным эхом. По стеклу медленно расползалась паутина трещины, потом оно раскололось на сотню мелких осколков, и они, словно брызги, взметнулись вверх и стали оседать на пол.
А Наташка зажмурилась, закусила губу, сложила руки перед собой лодочкой и нырнула в окно головой вперед, как в бассейн.
Она исчезала за окном, словно растворялась в небытии… Сначала голова и плечи, потом спина и бедра, потом постепенно таяли ноги, длинные, бесконечные… И последнее, что он запомнил, — были круглые розовые пятки, нежные и маленькие, как у ребенка…
— Вы можете говорить, Антон Васильевич?
Незнакомый человек в штатском, в накинутом на плечи халате, подвинул стул к его кровати.
Антон с трудом опустил веки в знак согласия.
— Только недолго, — предупредил лечащий врач. — Он еще не оправился после наркоза.
— Что со мной?
Язык едва ворочался во рту, был сухим, словно терка, с противным металлическим привкусом.
— Сквозное пулевое ранение в грудную область. Вам повезло — на пару сантиметров выше сердца. И перелом носа, но это сущий пустяк… — пояснил врач.
Раны в груди Антон не чувствовал, а вот «пустяк» болезненно ныл.
— Старший следователь Истомин, — представился человек в штатском. — Расскажите, Антон Васильевич, что произошло.
— Я… не помню… — пробормотал он. — Мы с Наташей…
— Наталья Михайловна Симакова, хозяйка квартиры? — уточнил Истомин.
— Да… — Антон помедлил. — Моя… гражданская жена.
Он ждал, что следователь расскажет ему, что случилось с Натальей и что она успела рассказать. Надо, чтобы показания не противоречили… Но следователь молчал и выжидательно смотрел на него.
— Я вас слушаю, — поторопил Истомин.
— Мы спали. Отдыхали после полета. — Антон помолчал, собираясь с мыслями. — А дальше… я не понял, что произошло. Кто-то ворвался в дом… на нас набросились… Я сразу потерял сознание…
— Вы предполагаете, кто это мог быть?
— Даже не знаю… Может, грабители?
— Вы можете их описать?
— Нет. — Антон с сожалением вздохнул. — Знаете… такая… общая масса.
— Может, кто-то показался знакомым?
— Я… совсем никого не рассмотрел… Но… нет. Знакомых не было.
— Они были в масках?
— Я не помню… Нет… кажется…
— Хорошо. — Следователь с трудом скрывал свое недовольство. — Хотя бы сколько их было?
— Увы… — помедлив, ответил Антон. — Не заметил…
—
— Да, конечно… — Антон опять опустил веки. — Скажите… а Наташа…
— Она в реанимации. — Истомин посмотрел на него с сочувствием. — Все-таки шестой этаж…
— Это ужасно.
— Как вы думаете, Антон Васильевич, то, что случилось с вами, как-то связано с гибелью вашего стюарда?
— Как? — выдохнул Антон. — Какая здесь связь?
— Я не знаю, — пожал плечами Истомин. — Но два нападения подряд на членов одного экипажа, согласитесь, выглядят подозрительно.
Антон замешкался и неуверенно выдавил:
— Я как-то об этом не думал…
— А я вот задумался. — Следователь остановился в дверях и обернулся к нему. — И буду ходатайствовать об объединении этих двух дел в одно.
— Если вы уверены… что это поможет… — пробормотал Антон.
Она сама не понимала, отчего пошла с Костей, мгновенно откликнувшись на вежливое приглашение попить чайку и обсудить возникшие проблемы. После всего случившегося очень не хотелось ехать домой в одиночестве, да и к родителям, чтобы отвечать на бесконечные расспросы, особого желания наведываться не было. Костя был ей интересен, и любопытство пересилило: ужасно захотелось взглянуть, как живет этот загадочный, держащийся всегда особняком тип.
Динка не хотела признаваться даже себе, что ее больно задело предательство Антона. Значит, он нежился с Наташкой, пока Динка, замерзая, валялась в подмосковном лесу, пока ползла по снегу и плакала от бессилия.
Он ее не искал, он, наверное, даже и не подумал, что она куда-то пропала. Ее могли убить, а он в это время был с другой. Получается, она ничего не значит в его жизни! Наташка для него все, а Динка так — минутное развлечение?
Если об этом все время думать, то можно с ума сойти.
Динка корила себя за жестокость, но ей не было жалко Антона. Вот Наташку жаль: всегда за мужскую глупость и подлость расплачиваются женщины.
Костя открыл ключом дверь и пропустил Динку вперед:
— Подожди, сейчас свет включу.
Но свет в прихожей вспыхнул сам, и перед удивленной Динкой возникла сухонькая бабулька.
— Инна Аполлинарьевна, что ж вы не ложитесь? — ласково спросил Костя.
— А я чувствовала, что ты вернешься, Котик, — прошамкала старушка. — Оладушков напекла.
— Ну зачем вы? — смутился Костя. — Мы в кафе перекусили.
— Ну так чайку попейте, вот оладушки и сгодятся. — Она нацепила на нос болтавшиеся на цепочке очки и пристально принялась разглядывать Динку. — А это кто? Оля? Или Леля? Не припомню…
«Ого! Да наш Котик донжуан!» — подумала Динка.
— Это Дина, — терпеливо объяснил он старушке. — С работы.
— Хорошо, — кивнула она. — Я тогда спать пойду. Ты зверей к себе возьмешь, раз не улетел?
Из-за соседней двери раздавалось радостное повизгивание, кто-то скреб когтями пол, а потом в щель под дверью просунулась рыжая лапа.