СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
Я сама ударила по клаксону, мгновенно перегнувшись в окошечко, изо всей силы жав на гудок, а боец рядом открыл окно и высказал водителю грузовика все, что он думает о таких болванах, что мешают проехать.
Машины действительно разъехались, пропуская две наши машины к ресторану. Еще до того, как подлетели вертолеты и могли нас видеть, ибо мы скрылись во дворе стоянки и смешались с роскошными машинами, стоявшими там.
Военные машины в пробке тут же замкнули поток, проехав на наше место, спеша проехать хоть таким мизерным шагом.
А мы подъехали к входу в ресторан, что оказался в глубине проезда
Вертолеты прошли почти прямо над ними.
Гул потряс уши.
Вряд ли это был только один ромб. Кажется, стервятники слетелись на падаль со всей округи и устроили чертово колесо. То есть машины заходили на круг и снова зачем-то летели низко по второму разу вдоль дороги. Все тряслось от грохота их пропеллеров.
Они все шли и шли, точно это было тридцать ромбов, так они шумели и стучали из-за того, что пролетали так низко. Я злилась – что они тут делают? Уровень шума стоял такой, что стекла в закрытой машине дрожали, а сама она подпрыгивала и тряслась. Мы с Олей сжались от этого шума в комочки и прижались друг к другу, зажав уши руками.
Только когда они пролетели, я приподнялась.
– Черт, они так шумят! – в сердцах сказала я.
– Это еще похуже того реактивного самолета... – простонала Оля. – Они так шумели, когда пролетели!
– Слава Богу, все обошлось! – излишне патетично воскликнула я. – Они пролетели мимо, видно просто наблюдали...
– Ничего себе обошлось! – мрачно сказал белобрысый, силой поворачивая меня за плечи к дороге.
Я глянула и ахнула. Весь участок квартала, где мы стояли, от перекрестка до перекрестка, являл собой груду металлолома. То, что я считала гулом от низко идущих вертолетов, было взрывами и очередями. Вернее, чудовищный гул лопастей маскировал для меня эти взрывы. А может и не взрывы – машины на дороге представляли собой сплошную огненную реку. Все словно было залито огнем.
– Напалм... – выдохнула Саня.
– Мама миа... – пробормотал кто-то. – С каких это пор на вертолеты ставят огнеметы вместе с пулеметами?
– С тех пор, как есть вертолеты, приспособленные для битвы в своих собственных городах. Взрывы могут разрушить близлежащие дома, а огнеметы – все гораздо проще, а машина не спасется, – мрачно сказал зам белобрысого. – Тем более, что это были открытые машины с солдатами...
– Там никто не спасся, учитывая, что все машины еще и прострочили, разбив ракетами большинство машин... – сказал белобрысый. Да только вертолеты специально так шли, чтоб абсолютно никто не удрал, – он показал на пылающие людские холмики по бокам дороги. – Эти широкие полосы по бокам стали ловушкой...
– Государство заботится о людях... – ошарашено повторила я, осматривая картину и пятясь. – Дома почти не пострадали... Оно о нас тоже будет заботиться? – со мной чуть не случилась нехорошая истерика. Обгоревшие кучки костей вдоль асфальта выглядели особенно рвотно. Огненная река все еще горела. Меня тошнило.
– Гм... – сказал кто-то.
– А теперь живо! – жестко сказала всем я. – Район, скорее всего, оцеплен. Выхода нет. И тут скоро тоже будут искать. Нам ничего не остается, как идти в лучший ресторан и хорошо пообедать!
Гул вертолетов обманул не только меня.
Ресторан был в самом центре города и даже в такое время бурлил жизнью.
Правда, людей было не так много, и официант провел нас к свободному столику у эстрады. По его виду я сразу поняла, что он и не вспомнит, когда мы пришли, такой он был замотанный.
Странно, но у меня было такое впечатление, что нас ждали, и никто не удивился нашему приходу. Мы были одними из многих. И только когда я увидела многих мужчин и женщин, украшенных драгоценностями, как елки, я поняла, что нас приняли просто за одних из них. Никто не удивился даже чемоданчику в руках кавалера. Похоже, кроме обычных посетителей тут собрались обсудить вопросы владельцы магазинов.
Я уловила на себе чей-то пристальный взгляд. Пожав плечами, я обернулась – сцену огибал лентой лозунг: “Наши ювелиры самые лучшие”. У самой трибуны сидел седой как лунь древний старик, по сравнению с которым ту сухонькую старушку можно было принять за молодую девушку. Он был весь как высохшая пергаментная мумия. И он упорно смотрел на мой кровавый гранатовый набор, выглядевший в неровном свете на белом как капли сияющей крови. Зрелище, как я могла посмотреть на себя в зеркало, действительно было потрясающим.
Я помотала головой, чтобы отогнать наваждение, что я могла заинтересовать старика, который, наверно, знал еще царя. Он был похож на аристократа. Зато остальные не обратили на нас особого внимания. Авторитет с прекрасной девочкой не вызвал ни у кого особого интереса. Странно, но заинтересованные их взгляды скорей относились ко мне, чем к Оле. Странные какие-то мужчины. Более того, они смотрели скорей на драгоценности, чем на меня.
Ужасно, извращенцы.
Я посмотрела вокруг и поразилась богатству, окружавшему меня. Я поняла, что мой чемодан ждет еще одно потрясение. Взглянув на мою компанию в порядочное количество человек и на свой чемодан, в который я даже боялась заглядывать после посещения двух магазинов, чтобы напрасно не расстраиваться, я пришла в ужас. Моя компания явно собиралась гульнуть так, чтоб страна помнила, раз уж попали в такую ситуацию. Сидя с меню, они явно выбирали наугад самые дорогие.
– Больше пятидесяти тысяч не дам... – прошипела я, в отчаянии на ощупь залазя рукой в полузакрытый чемодан, чтоб только не увидеть, сколько осталось от моего миллиона.
Как ни странно, Саня понимающе кивнула.
В это время к нам, наконец, кинулся запыхавшийся управляющий, сам захотевший обслужить явно опасных гостей. Но Саня осторожно задержала его, не допустив до белобрысого, точнее лысого авторитета, расположившегося в центре стола как царь со своей свитой Олей. Я глянула на Саню и немного обалдела – сейчас это была чудовищно властная, жесткая, чуть пожилая женщина, настоящая герцогиня со сталью внутри, пытающаяся быть доброй. Я была по сравнению с ней маленькой девочкой, что он наверняка принял меня за дочку.