СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
– М-м-машину... – прорыдала я. – В его м-м-машину...
Я была неутешна.
Повторять кому-то в машине было не нужно. Место слева еще оставалось, нас заслонял грузовик.
Машина генерала оставалась работающей.
Саня выглянула и через секунд десять уже была тут, беря пулеметы и ящики с патронами.
– Никого нет... Эти идиоты даже со стороны генерала дверь не захлопнули. Да и чего тут бояться – милиция кругом... – тихо сказала она. – Но если с этой стороны, то никто не видит.
Я не хотела на нее смотреть.
Мы сидели в машине буквально через двадцать секунд. Сумки, пулеметы,
Я просто захлебывалась слезами, будто это кровь, идущая из носа.
Как я и думала, дверь со стороны генерала оказалась не захлопнута.
Слезы катились у меня из глаз. И, вместо того, чтоб ехать, я просто рыдала на руле. Глупая, дура, не вовремя, а глупые слезы катились только так! Так мне было горько в детстве, когда мама была еще жива и взяла меня на праздник по работе. Начальник что-то сладко говорил ей, а мама звонко смеялась. Он потрепал меня по щеке.
– Дядя добрый, как кастрированная колли! – подпрыгивая, счастливо и радостно громко сказала я маме, желая, чтоб ему было приятно.
О Боже, как тогда на меня кричали. А главное, мне было горько, ведь я сказала от всего сердца... И до сих пор не понимаю, горечь на душе, почему мне на тот раз попало...
Глава 23.
На улице появились танки, и я тогда тронула машину, объезжая их абсолютно бесстрашно.
То ли генерал проехал здесь только что, когда ехал туда, всюду останавливаясь и удостоверяя свою персону, то ли его машину достаточно хорошо знали, но только пока мы ехали, проблем не было. Солдаты невидимо дергались на нас, а потом как-то дергались обратно и пропускали. Пропускали без задержки, лишь на мгновение опустив глаза на номер и внимательно сверив его и какой-то новый сложный знак на нашем стекле с бумажкой, и снова смотря на нас без всякой остановки машины. Похоже, генерал уже здесь побывал.
– Шмякнуть голограмму на стекло, это они здорово придумали на скорую руку... – тихо прошептала Саня, боясь говорить громко. – Черта с два ее подделаешь в кустарных условиях.
Мы уже почти выехали.
И тут мне что-то не понравилось. Я глянула – спереди шла колонна. Я глянула – сзади шла колонна. Я глянула – слева на большой скорости неслась группа мотоциклистов.
Затравленно посмотрев вправо, я увидела тупик. Где шел товарняк. Руки сами свернули туда, где не было выезда. Там был тупик. Стена, вдоль которой шел поезд. И все. Он шел параллельно дороге в тупике. И там не было другого выезда, кроме рельс. Да и то, по ним шел товарняк. А была лишь небольшая платформа для разгрузки и погрузки возле колеи, как на вокзале, чтобы быть повыше к вагону. К ней шел крутой выезд.
Я затравленно огладывалась – полный тупик.
А ноги сами нажали на газ, лихорадочно переключая коробку скоростей на все большую и большую скорость. Не обращая внимания на все меньшее и меньшее расстояние до идущего поезда, за которым была глухая стена метров в двадцать.
Кто-то в машине взвыл.
– Что ты делаешь, дура!!! – взвыла Санька сбоку и попыталась вырвать у меня руль.
Но я лишь упорно вжала педаль, летя на колеса и стену. Машина послушно рванула на стену. Поезд тут шел поперек дороги вдоль стены прямо под стеной. Одна колея. Почти впритык к стене. Саня истошно
Но я уже влетела в переулок-тупик, набирая скорость до стенки. Саня выла. На всей чудовищной скорости осталось уже меньше тридцати метров и никакого выхода. Здесь и не предполагалось выхода – тут грузили поезд, а не выезжали. Только высокий короткий выезд на платформу, с которой разгружали или нагружали вагоны. Сам выезд типичный, то есть почти в сорок пять градусов! А там дальше, за колеей – высокая стена!
– Держаться!!! Засуньтесь в мягкое!!!! – безумно властно вдруг тихо приказала я. – Съежьтесь! Подальше от крыш, дверей! Глаза!!!!
Странно, но они как-то так мгновенно подчинились, что мне даже самой было странно, что это я командую.
И тут, вместо того, чтобы ударить в стену, я в самый последний момент свернула на выезд на погрузочную площадку.
Снова, как в детстве, я видела, куда разлетятся шары. Только тут шаром была я сама. Руки сделали все сами.
Машину на такой скорости ударом выстрелило вверх и вперед, как с трамплина.
Она, с диким скрежетом, взлетела в воздух. И ударилась о стену прямо над поездом. Я все же перепрыгнула его. И в стену – БАМ!
Но, поскольку это было под углом, поскольку я резко свернула в последний момент, то машину шмякнуло плоскостью о стену. И, отлетев от стены за поездом назад, машина просто с грохотом рухнула в пустую вагонетку идущего поезда. Полностью скрывшись от преследователей в ее глубине. Даже и предположить такого было невозможно, что машина могла оказаться внутри. Как она туда бы въехала? Поезд лишь набирал скорость, даже не замедлив ни на секунду ход. Вряд ли машинист заметил нашу “посадку”, товарняк такой длинный.
Я могла даже представить лица преследователей, которые ворвались вслед за нами, но секунд на тридцать позже – все абсолютно пусто. И никакого выезда. Куда делась машина? Они будут искать тайный выезд! Ведь с улицы не было видно, что тут произошло – угол скрывал все происходящее тут. Поезд уходил на всем ходу...
Машина шмякнулась так, что я на секунду потеряла сознание, обсыпанная стеклами. Но тут же очнулась.
И усмехнулась.
Мы ехали прочь с той же скоростью, с которой ехал поезд. С комфортом. Уезжали из полностью блокированного города. Дороги то они перекрыли, но все выезды то никто и не собирался перекрывать, ибо в таком громадном городе это просто невозможно. Да и “сели” в поезд мы в свободной части города, где не блокировали все!
Вдали раздались выстрелы из пушек – судя по всему, это танки в переулке ломали стену, пытаясь выяснить, где там тайный проход.
Спросив – все живы? – я оглушительно захохотала и смеялась даже тогда, когда живая Санька заткнула мне рот, шипя, что нас могут услышать. Но я все смеялась, потому что никак не могла успокоиться...
Оля тоже оказалась жива. Но тихо пообещала, что это последние ее гонки вместе со мной... И если я еще что-то придумаю, то она засунет меня в это самое мягкое...