Субботней халы аромат
Шрифт:
Глава 9. Мы выбираем, нас выбирают
Когда приходит романтический возраст, когда нам так важно нечто большее, чем просто дружба, когда вдруг вспыхивает румянец и хочется рассмотреть предмет своего интереса через опущенные ресницы, хорошо бы знать, как надо или не надо, что можно, а что нельзя, куда направить свои шаги, чтобы избежать ошибок и бед, не создавая проблем ни себе, ни другим. А если не знаешь, то надо это знание раздобыть. От тех, кому доверяешь и кем дорожишь. А если такого мудрого авторитета у тебя всё-таки нет, тогда готовься: тебя твёрдой
Во времена моего романтического возраста мне не довелось иметь рядом такой авторитет, который мог подсказать, научить, тактично подойти к вопросу и уберечь от набитых шишек и разочарований. Моя милая, заботливая Мама успела сделать только самые первые шаги, решив приодеть меня в Ленинграде. Она знала, что в нашем обществе везде и всюду «встречают по одёжке и провожают по уму». Эта поговорка потому и была популярной, что отражала суть того времени и той культуры, в которой мы жили.
Рваная до неприличных дыр, неопрятно сидящая на человеке одежда, растянутые майки, донельзя обнажающие женское плечо, которые в моде сегодня, были бы негативной характеристикой в моё подростковое время. И, если не хочешь попасть в неловкое положение или даже в отделение милиции, то лучше соответствуй общему взгляду на вещи. Напротив, в те времена каждый день должен был быть прожит в нарядно-лучшей одежде, какую только можешь себе позволить. Это было определением твоего статуса, финансового положения, культурного уровня и, конечно же, послужить твоей личной характеристикой.
Но если бы только в одежде было дело! Сама жизнь в романтические годы направляет человека на поиск. Мы делаем первые шаги, часто по-детски смешные. Но именно так и должно быть! Потом шаги становятся уверенней и крепче, и мы начинаем сначала ходить, а затем бегать, а уж потом, возможно, и летать по жизни.
Поиск – вещь непростая. Прежде всего надо встретить кого-то правильного. Но немедленно появляется вопрос – кто правилен, а кто нет? Каковы критерии? Где гарантии, что мои критерии единственно верные?
Затем, где искать? В любом месте, где бы ты ни был: в библиотеке, в автобусе, на улице, в магазине, в институте, в кино или театре ты вдруг мог или могла ощутить на себе заинтересованный взгляд, из которого что-либо то ли выйдет, то ли нет. Да и собственный взгляд может упасть на кого-то с разной степенью заинтересованности. Никто не знает реальных перспектив. Вот почему эта глава называется словами одной из любимых в те времена песен:
Мы выбираем, нас выбирают,Мы все разные. Критерии, вкусы, устремления, надежды, желания, характеры, мечты, семейные уклады, воспитание и пол, наконец. Всё разное:
Как это часто не совпадает.Часто простое кажется сложным,Чёрное – белым, белое – чёрным.И не мудрено, что вместе со светлым, тёплым и радостным приходится проходить через ребусы, разочарования, трудности, неудачи, слёзы и даже ошибки. Причём ребусы, разочарования, а особенно ошибки превращаются в неповторимые уроки жизни. По крайней мере, так это было у меня.
Не знала я тогда, что существует другой образ жизни, который предполагает полную защиту молоденькой девушки от всяких ошибочных моментов. Я имею ввиду защиту семьёй, родителями. Еврейскими родителями. Я была
А жизнь бежала дальше…
Поэтому вас ждёт цепочка любопытных рассказов из моего романтического опыта, насколько я смогу его вам представить…
Саша Левин
1961 год. Мне 16 лет. Мои родители всё ещё в отъезде на далёком севере. Я, влюблённая в мою будущую профессию, успешно учусь на третьем курсе в музыкальном училище.
Для совершенствования наших преподавательских навыков при училище существовала детская школа, в которой учились десятки детей, играющих на разных музыкальных инструментах. Кроме индивидуальных уроков по овладению техникой игры на определённом инструменте, существовали и совместные классы по теории, сольфеджио и музыкальной литературе, где я и мои сокурсники шлифовали свои преподавательские навыки.
Но однажды в порядке практики мне поручили позаниматься с необычным учеником. Надо было провести около 15 занятий у него дома. Как оказалось, он жил недалеко от меня, и в ближайшее воскресенье я направилась по указанному адресу.
Надо сказать, что я с удовольствием откликалась на каждую возможность давать индивидуальные уроки теории музыки и сольфеджио, потому, что объясняя кому-то, лучше начинаешь понимать сам. Этот маленький профессиональный секрет я открыла для себя почти сразу, начав свою индивидуальную практику.
Дверь мне открыла Сашина мама, Лидия Васильевна. Она, очевидно, была занята на кухне и на её плече лежало маленькое кухонное полотенце. Глаза её искрились улыбчивой приветливостью, а на правой морщинистой щёчке обозначилась маленькая симпатичная ямочка. Седые волосы были гладко и аккуратно собраны сзади в небольшой пучок.
Лидия Васильевна повела меня по длинным коридорам коммунальной квартиры, заставленным какими-то шкафами, висящими на стенах велосипедами и провисающими над головами верёвками для сушки белья. Наконец, в конце коридора мы подошли к двери, ведущей в её комнату. Лидия Васильевна открыла её и пропустила меня вперёд.
Я вошла и замерла у порога. Дверь отворилась… в продолжение того же коридора, который теперь, находясь в тупичке коридора, превратился в жилое помещение, то есть в комнату, где и жила Лидия Васильевна с её сыном Сашей. Эта комната-коридор приходилась их маленькой семье всем: и прихожей, и спальней, и гостиной, и кабинетом. В самом конце было одно небольшое окно, завершающее коридор и смотрящее в никуда, так как жили они под самой крышей на краю широкого обрыва. Вся небогатая обстановка комнаты стояла вдоль правой стены. Левая же оставалась пустой и служила проходом через всю комнату до самого конца к единственному окну. Вся нехитрая мебель стояла впритык от угла до угла: шкаф, односпальная кровать, стул, затем стол, ещё один стул. И, наконец, в конце, между вторым стулом и стеной с окном стояла тоже односпальная кровать для Саши. У изголовья его кровати приютился третий стул и рядом с ним небольшая книжная полка с аккуратно стоящими рядами книг.