Сучка по прозвищу Леди
Шрифт:
— Всего лишь? — спросила я, и мы смеялись и смеялись.
Но это было раньше, а когда я назвала его малыш-петушок, она жутко разозлилась. Не надо было ей задирать нос: «ВСЁ ТВОИ МАЛЬЧИКИ».
— Малыш-петушок, малыш-петушок, — прошипела я, и на этом все кончилось.
Мы разбежались в разные стороны и с тех пор перестали быть подругами. А я скучаю по Энни, хоть она была высокомерной коровой и всегда думала, будто все знает лучше всех.
Оглядываясь назад, не могу припомнить ни одного человека, который был бы на моей стороне. Даже Джулия считала меня черт знает кем, подобно всем остальным. Это случилось в
Ненавижу, когда моя сестра заводит свои нотации. Я знала, что она скажет, могла даже сама сказать это вместо нее, потому что слышала все уже сто раз. Начала она с того, как мама переживает из-за меня, мол, я все делаю неправильно. Ну, и на чьей она была стороне? А ведь мы как будто считались подругами!
— Друзья беспокоятся за тебя. Если, конечно, они настоящие друзья, — кричала Джулия, потому что кругом гремела музыка. Она была права, вот только мне в то время нужны были совсем не такие Друзья. — Кажется, тебе тут нравится.
— Нравится, — кричала я в ответ. — Еще как нравится!
— А где Симон? Я думала, вы с ним отлично ладите.
— Ладили. Отлично ладили, и это самое худшее.
— Что? — не расслышала Джулия.
— В этом самое худшее. Мы слишком хорошо ладили. Уже начинало попахивать семейным уютом. Послушай, мне всего семнадцать. Я не хочу замуж, ты понимаешь?
До чего же тяжело объяснять такое на фоне шести тысяч децибел. Джулия усмехнулась и кивнула головой, как будто поняв, что я хотела сказать, однако в ее словах прозвучало совсем другое.
— Тебе надо быть осторожней.
— Я осторожна!
Тут Джулия изменилась в лице и отвернулась, чтобы отпить из бокала. Подошел Анжело, и я решила, что на этом наш разговор закончился, но не тут-то было. Анжело ушел, и Джулия сразу взяла быка за рога.
— Мама боится, что ты подсела на наркотики, — прокричала Джулия. Пункт второй.
— Кто это говорит?
— Ты и сейчас на наркотиках, я же вижу.
— Здесь все на наркотиках.
— Я — нет.
— Спорю, ты единственная тут такая. Что бы там ни было, а Джулия у нас правильная.
— Ты и без этой дряни можешь наслаждаться жизнью.
— Могу, но с ней лучше, — сказала я, но Джулия продолжала наступать. — Не беспокойся. У меня все хорошо. Лучше побеспокойся о себе.
— Тебя совсем не волнуют твои оценки? Не хочешь их исправить?
— У меня еще уйма времени впереди. А ты займись собой.
Тогда она закатила глаза и сказала, что мы говорим обо мне, а не о ней.
— Нет, — возразила я. — Это ты говоришь обо мне.
— А как насчет мальчиков?
— Какого из них? — переспросила я. Она усмехнулась, изображая порочную девицу, но ни она, ни я не были такими.
— Сандра, сбавь обороты. Еще подхватишь что-нибудь. Или забеременеешь.
— Не считай меня дурой. Я умею присмотреть за собой. И предохраняюсь. Перестань
— Я не обращаюсь с тобой, как с младенцем.
— Тогда перестань указывать мне, что делать!
— Но я же волнуюсь за тебя. Ты — моя сестра.
— Только потому, что я радуюсь жизни, всем хочется по-матерински приструнить меня.
— Тебе всего семнадцать, — кричала она, словно девятнадцать — это уже ой какая зрелость.
А потом мы поссорились, начался настоящий скандал. Я разозлилась на нее, она — на меня. Так продолжалось долго, и мы изо всех сил кричали друг на дружку в адском шуме, отчего у нас чуть глаза не повылезали из орбит. Наверное, потому что мы обе этого не хотели — сами знаете, как это бывает, — вот и ждали, что другая раньше придет в себя. Ну почему нельзя прислушаться, почему нельзя хоть на время поменять точку зрения? В конце концов мне все это надоело. Какое Джулии дело до моей жизни? Я же не лезу в ее жизнь. И я подумала, а почему бы мне не отвалить? И знаете, что я сделала? Сделала шаг в сторону и ухватилась за парня, который проходил мимо. Я уже не раз видела его вместе с друзьями. Ничего себе парень, но меня он не интересовал, просто в тот момент он оказался один. Ну, я ухватилась за него и сказала:
— Поцелуй меня?
Он не стал ждать второго приглашения, и мы поцеловались прямо на глазах у Джулии. Что ей было делать, кроме как стоять и смотреть? Когда же он оторвался от меня, чтобы перевести дух, я сказала:
— Бери пальто, мы уходим.
— Ты хочешь?
Я ответила «да». Вот так. Просто, чтобы позлить Джулию. А потом… Потом мы с этим парнем взяли наши пальто и ушли. Я довела все до конца, поехала к нему домой и спала с ним, вот так. И знаете, хуже этого я ничего никогда не делала. Ведь он даже не нравился мне. Я поняла это еще по дороге, когда мы ехали в такси. Жил он в жуткой вонючей комнатенке. Наверное, для него это было как рождественский подарок — затащить такую, как я, к такому, как он. Изо рта у него противно пахло, и он был глупый и грубый. Потом я чувствовала себя грязной и отвратительной, хотя никто меня не заставлял ехать к нему. Жуть! Как же я злилась на Джулию, потому что, если бы она не капала мне на мозги, если бы не приставала ко мне, я бы не бросилась на первого попавшегося мне под руку парня.
Господи, стоит мне начать вспоминать, и вылезает такое!.. Неудивительно, что я стала сукой. И все же — я не могла не думать о том, что говорил Друг, и как это удивительно совпадало с моими давними чувствами. Какая жизнь предстояла мне? Стрессы, работа, никакой свободы, сплошная обязаловка, должна то, должна это, потому что так надо, потому что надо получить хорошую работу, ну-те, ну-те, ну-те, ну-те, ну-те. Сколько же сил угрохано, чтобы не дать мне делать то, что я хочу делать! Собаке, по крайней мере, никто не мешает.
Рядом лежал Терри, куча дерьма, укрытая одеялом, от которого несло пивом. Наверно, пора забыть об утраченном и наслаждаться тем, что есть, как советует Друг. Но от этой мысли меня охватило отчаяние — это значило забыть маму с папой, Джулию, Адама, друзей, всю мою прежнюю жизнь. Все, что я привыкла считать обузой, теперь казалось единственной ценностью. До того мне хотелось вернуть их, что я испугалась, как бы у меня не разорвалось сердце. Тогда я поняла, что сделаю все возможное и вернусь к людям.