Суд и ошибка
Шрифт:
Под этот хохот сэр Эрнест сел на место.
Мистер Бэрнс опять возвел очи посоветоваться с потолком.
— Так или иначе, мисс Фэйри, вы твердо уверены в том, что слышали ночью третьего декабря. Это был звук, похожий на выстрел, и донесся он с того места сада покойной мисс Норвуд, где расположена беседка?
— Да, сэр. Так я и сказала, сэр, — сердито заявила мисс Фэйри и выползла из зала гигантской улиткой.
— Приведите констебля Силверсайда, — обратился к приставу мистер Бэрнс.
Констебль Силверсайд изложил свои показания
— В ночь на третье декабря я дежурил с полуночи до четырех утра. В мой участок входит и Лоуэр-Патни-роуд. Мне знаком дом подсудимого. Несколько раз я бывал там по разным делам и нередко беседовал с подсудимым. Нередко при встречах он желал мне доброго утра или доброго дня, в зависимости от времени суток. Я знаю, как выглядит его дом ночью. Когда стемнеет, там раньше всех на моем участке гаснет свет, почти всегда незадолго до полуночи. Но в ночь на третье декабря свет в окнах горел еще во втором часу ночи — в окнах второго этажа. Причем во время первого моего обхода, в двенадцать, в них было темно. Свет вспыхнул примерно в половине первого и горел с полчаса. Я обратил на это внимание, потому что знал, что джентльмен слаб здоровьем. Я подумал, не заболел ли он, и подошел к парадной двери узнать, не нужна ли помощь. Дверь была заперта. Звонить я не стал. Пока я стоял у двери, свет погас. Дату я запомнил потому, что сделал пометку в блокноте, на тот случай, если у джентльмена случился приступ и позднее надо будет выяснить, когда это произошло.
Сэр Эрнест начинал понимать, в чем смысл этого загадочного свидетельства, но сделать пока мог не много.
— Это что, у вас обычай такой — стоять под дверьми обитателей вашего участка, на тот случай, если понадобится сиделка? — не скрывая сарказма, осведомился сэр Эрнест.
— Нет.
— Тогда почему ж вы в данном случае так поступили?
— Так случилось, что я знаю, каким заболеванием страдает джентльмен, вот и подумал, что может возникнуть срочная надобность вызвать помощь.
— А вам не приходило в голову, что воспользоваться телефоном в таком случае гораздо быстрее?
— Я знал, что в доме живут только женщины, и если джентльмену плохо, им будет спокойней знать, что под рукой есть мужчина.
— И долго вы стояли под дверью?
— Всего минуту-другую, а потом свет погас.
— Вы говорите, что заметили свет еще в половине первого. Тогда вы не подошли к дому?
— Нет.
— Почему?
— Я не думал, что это необходимо. Но когда я снова прошел мимо дома, спустя полчаса, свет горел по-прежнему, и это меня удивило. И пока я стоял у дома, свет погас.
— В какое время вы дежурили той ночью?
— С полуночи до четырех утра.
— Вы каждую ночь обходите свой участок в эти часы?
— Нет, мы меняемся.
— И как часто вам выпадают ночные дежурства?
— Раз в шесть дней.
— Значит, в течение пяти дней из шести у вас нет возможности наблюдать за домом подсудимого глубокой ночью?
— Верно.
— Следовательно,
— Прежде я никогда такого не видел.
— Вы увидели свет сквозь шторы?
— В просвет между шторами.
— Шторы были неплотно задернуты?
— Между ними виднелась полоска света.
— А вот если бы шторы были задернуты как полагается, вы могли бы сказать, горит в комнате свет или нет?
— Не знаю.
Пожав плечами, сэр Эрнест сел.
И опять мистер Бэрнс задал своему свидетелю один-единственный вопрос:
— Вы уверены в том, что с половины первого до часу ночи в окнах второго этажа дома подсудимого горел свет и это вас удивило?
— Уверен.
Сэр Эрнест обратился к судье:
— Ваша честь, боюсь, мне придется еще раз воззвать к вашей снисходительности. Дело обстоит так, что всплыли некоторые вопросы, и было бы справедливо, если бы подсудимый получил право ответить на них. Вы позволите мне еще раз попросить его ненадолго занять свидетельское место?
— Пожалуй, — со вздохом согласился судья.
Мистер Тодхантер, который последние полчаса с трудом удерживал на лице маску невозмутимости, серьезно рискуя жизнью, был бережно препровожден на свидетельскую трибуну.
— Мистер Тодхантер, — начал сэр Эрнест тоном глубокого соболезнования, — вы можете сказать нам, горел ли свет на втором этаже вашего дома с половины первого до часу ночи третьего декабря прошедшего года?
— Нет, не могу.
— А у вас имеется какое-то объяснение этому факту?
— Разумеется. Я страдаю бессонницей, часто просыпаюсь посреди ночи. Когда понимаю, что мне уже не уснуть, я включаю свет и берусь за чтение.
— Такое бывает часто?
— Очень часто.
— Какие шторы у вас в спальне?
— Из плотного репса на подкладке, — гладко отозвался мистер Тодхантер. Еще не хватало, чтобы его ловили на бытовых деталях.
— Можно сквозь них с улицы увидеть горящий в комнате свет?
— Не думаю.
— На ночь шторы в вашей спальне задергивают?
— Насколько я знаю, да.
Тут уж сэр Эрнест ухватил быка за рога.
— Мистер Тодхантер, скажите нам, было ли такое, чтобы в ночь на третье декабря вы вышли из дома, проникли в сад мисс Норвуд, там у беседки сделали свой первый выстрел из револьвера и вернулись домой примерно в половине первого ночи?
Мистер Тодхантер изумленно уставился на него.
— Не могли бы вы повторить?
Сэр Эрнест повторил вопрос.
— Боже мой, конечно, такого не было! — воскликнул мистер Тодхантер.
Сэр Эрнест вопросительно взглянул на мистера Бэрнса, но тот, не сводя глаз с потолка, безмолвно покачал головой.
— Благодарю вас, мистер Тодхантер, — сказал сэр Эрнест.
На сем суд до завтрашнего дня прекратил свою работу, что, по мнению мистера Тодхантера, было более чем уместно. Нагрузка становилась ему непереносима.