Суд идет
Шрифт:
Во всяком случае речи его с некоторых пор стали темны и невразумительны. Он все рассуждал о Боге, об истории, о каких-то целях и средствах. Иногда получалось очень смешно.
Вот и сейчас, доев последнюю
– Нет, гражданин Сочинитель, как вам это нравится?
– обратился он ко мне, бессмысленно улыбаясь.
– Археологическая находка!
– обрадовался Сережа и тут же зафантазировал: - Здесь путешествовал в каком-нибудь шестнадцатом веке или даже раньше никому не известный Ермак. Быть может,- до самой Америки! Опередил Христофора Колумба! Надо - в музей, под стекло, для поддержания приоритета!
– Приоритет несомненен, однако начальству сдать придется,- соображал я.- Все-таки холодное оружие.
Это был меч, наполовину изъеденный сыростью, с массивной рукояткой в виде распятия.
– Как вам нравится?
– вопрошал Рабинович.- Бога, обратите внимание, куда присобачили. К орудию смертоубийства - держалка! Скажете - нет? Был целью, а сделался средством. Чтобы хвататься сподручнее. А меч - в обратную сторону:
– Оставьте в покое ваши религиозные пережшки,- сказал я и опасливо отодвинулся (видно, недаром попал сюда этот гражданин Рабинович).- Всему миру известно - никакого Бога нет. Не в Бога нужно верить, а в диалектику.
Как он тут всполошился, этот хилый еврей, обстриженный под машинку, в рваных опорках, замазанных грязью, с ржавым мечом под мышкой
– Да я что? Разве ж я спорю? Никогда в жизни!
Схватив меч в обе руки, он поднял его, как зонтик, и затыкал прямо в небо, нависшее над нашей канавой.
– Во имя Бога! С помощью Бога! Взамен Бога! Против Бога! приговаривал он, будто натуральный безумец.- И вот Бога нет. Осталась одна диалектика. Скорее для новой цели куйте новый меч!
Я хотел ему возразить, как вдруг солдат, что предохранял нас от побега, проснулся на своем пригорке и закричал:
– Эй, вы, в канаве! Довольно чесать языком! Работать пора!
Мы дружно взялись за лопаты.
1956