Суд истины
Шрифт:
Тик его челюсти раздражает, когда он проводит языком по нижней губе, прежде чем глотнуть еще немного бурбона.
— Это была не твоя мать?
— Хотел бы я. Они все упали бы, как мухи, в тот момент, как только я убил ее, — размышляю я, наблюдая, как он крепче сжимает стакан в руке.
— Рейден, ты же не пришел сюда притворяться, что причинил вред своей матери, не так ли? Это безвкусная ложь твоему отцу, признавать, что ее кровь запятнала твои руки. Я безумно любил эту женщину. Я…
— Пожалуйста, заткнись нахуй, — со вздохом ворчу я, поднимая стакан со стола
— У меня на пути? — В его тоне чувствуется смущение.
— Она всегда была сильнее тебя.
Его ноздри раздуваются, когда он допивает остатки в бокале. — Как ты смеешь говорить мне такие бесхребетные вещи?
— Как ты посмел поступать со мной так бесхребетно?
Он вскакивает на ноги и расхаживает передо мной, протирая рукой лицо. — Я не знаю, о чем ты говоришь, Рейден, но я больше не хочу это слышать. Я хочу, чтобы ты ушел.
— О, пожалуйста, не выставляй меня за дверь. Я все равно здесь долго не задержусь. Время почти пришло. — Я ухмыляюсь, краем глаза поглядывая на своего отца.
— Время для чего? — Он огрызается, поправляя блейзер своего дорогого серого костюма, и я показываю пальцем.
— Ах, ах, ах. Я не думаю, что ты заслужил право знать ответ прямо сейчас, — поддразниваю я, наблюдая, как гнев расцветает на его лице. — Может быть, если ты скажешь мне почему, тогда я смогу дать тебе фрагмент информации.
— Что «почему»? — рычит он, хлопая себя рукой по груди и энергично растирая то место.
Вставая с бокалом в руке, я сталкиваюсь нос к носу со своим отцом. — Почему кровь обезумевших вампиров связана с моей?
Тишина.
Густая, ощутимая, тяжелая.
— Или это то, во что я должен поверить, не так ли? Скажи мне, почему я должен в это верить? — Настаиваю я, наблюдая, как он в замешательстве хмурит брови.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь…
— Прекрати нести чушь, отец. Сделай это своим последним предсмертным вздохом. Почему магия, связанная с обезумевшими вампирами, ведет обратно ко мне. — Мои слова ядовиты, тон тяжелый, когда я сдерживаю рычание.
Я уверен, что он собирается продолжать в том же духе, но, к моему удивлению, он тяжело вздыхает, делает шаг назад и смотрит в окно. — Это была идея твоей матери.
— Чтобы связать их со мной?
— Да.
— Почему?
Он пожимает плечами. — Потому что она знала, что ты, вероятно, будешь против. Так что она хотела иметь что-то, чем могла бы тебя контролировать.
— Она хотела что-то, чтобы держать это над моей головой, если я не буду подчиняться, — уточняю я, и он кивает.
— Примерно так.
Из моей груди вырывается вздох, губы приоткрываются, когда я смотрю на мужчину передо мной. По-настоящему смотрю на него. — Но тебе не понравилась эта идея, не так ли, отец? — Я вижу это по его лицу. Мне не нужно, чтобы он подтверждал или опровергал. Это видно по прищурившимся глазам, бьющейся на виске
Его губы приоткрываются на дюйм, глаза чуть расширяются, и я знаю, что я прав. Броуди уверял меня в этом, но я сомневался. Я должен был увидеть это своими глазами.
— Возможно, было достаточно легко обмануть маму, заставив ее поверить, что это моя кровь, но у меня есть влиятельные друзья, которые способны видеть сквозь созданный тобой фасад. Однако хорошо, что мы поняли это как раз вовремя. Иначе я бы отдал свою жизнь, чтобы понаблюдать за падением обезумевших вампиров, и все это было бы напрасно.
— Жизнь? — Выдыхает мой отец, на его губах появляется усмешка. — Ты действительно веришь, что можешь лишить меня жизни, чтобы спасти королевство от ярости обезумевших вампиров?
— Вот почему я здесь, — признаюсь я, засовывая свободную руку в карман брюк и вертя стакан в другой руке.
— Ты действительно веришь, что можешь убить меня? Своего собственного отца? Расскажи мне об этом. Что ты собираешься делать? Не будь глупцом, мальчик. Я пережил твою мать, я пережил члена городского совета Драммера и его нелепого братца. Все это было не напрасно. Я не умру здесь сегодня вечером. Но, пожалуйста, извините мою бессвязность и расскажите мне, в чем состоял твой план по моему уничтожению.
— Не думаю, что я собираюсь что-либо делать. Я уже это сделал. Ты слишком предсказуем, — признаю я, поднимая стакан между нами. — После ночи в борделе мой отец спотыкается домой, направляется прямо в свой кабинет, где уже горит камин, и роется в своем винном шкафу, чтобы унять боль. Звучит точно?
Его глаза расширяются, пустой стакан в его руке падает на пол и разлетается на миллион осколков, когда его рука перемещается от груди к горлу. — Бурбон.
— Бурбон, виски, водка. Все это. Я должен был убедиться. Видишь ли, смесь, предложенная моим другом, работает с любой жидкостью, кроме воды, и давай будем честны, я не думаю, что ты когда-либо пил что-то настолько обыденное.
У него подкашиваются ноги, и колени ударяются об пол. Ставя стакан обратно на приставной столик, я присаживаюсь перед ним на корточки. — Ах, это тот момент, которого я так долго ждал, — заявляю я, натягивая на лицо искреннюю улыбку. — Я бы хотел сказать, что твоего присутствия будет очень не хватать всему королевству, но, честно говоря, всем будет наплевать. Они никогда не узнают, что ты контролировал монстров, бродящих по улицам. Они просто поймут, что их больше нет. Твое наследие, или что бы это ни было, за чем ты гнался, ничего не значит. Я позабочусь об этом.