Судьба Алексея Ялового (сборник)
Шрифт:
Яловой был почти уверен, что противник не просто выбросил боевой заслон, а приготовил и маленькую западню — «мышеловку». Оборона явно должна была эшелонироваться в глубину.
Старший адъютант мычал что-то неопределенное. Выпуклые послушные глаза. По его словам выходило: могло быть и так и этак… Могли немцы за холмами подготовить огневой мешок, а могло и обойтись. Тогда через хорошо накатанный проселок на деревню, а там и до большой дороги рукой подать.
«Такой из тебя и агроном был, — зло думал Яловой. — Приказывали сеять — сеял, ко времени,
Выругался вслух. Старший адъютант обиженно отступил назад. Всем своим видом утверждал: «Поступай как знаешь. Тебе отвечать. Ты и решай».
Но Ялового уже поднимала и несла на своих крыльях та властная сосредоточенная сила, которая дается нам в редкие минуты предельной собранности. Каждый шаг твой — жизнь или смерть.
Он знал за собой в такие минуты холодное ожесточенное упорство, которое вело его, как по туго натянутой проволоке над пропастью.
Ни колебаний, ни сомнений. Сама решимость, само действие. Уверенность, как сжатая пружина, держала его в яростном напряжении.
— Морозова ко мне! Атакуем второй ротой!
Володя Морозов — только из училища двадцатилетний лейтенант — был молчалив, не по годам насуплен, обстоятельно нетороплив. Он-то и должен был начинать.
Конечно, был риск в том, что не всем батальоном обрушивались на холмы. Если там не заслон, рота не собьет… Тогда Яловому…
Старший адъютант предостерегающе покашлял после того, как Яловой изложил боевую задачу и принятый боевой порядок.
Яловой, будто ничего не замечая, приказал:
— Шевеля ко мне, живо!
Федя — с ямочками на щеках, в глазах — улыбка. Ни черта не брало его: ни длительные переходы без сна, ни скоротечные ожесточенные бои.
Шевель с группой автоматчиков должен был попытаться проползти, пройти через горелую поляну — торчали на ней обугленные пни, виднелись едва затравевшие пятна, редко стояли кусты, — поддержать с фланга Морозова, прикрыть его от перелеска. Яловой придавал ему два расчета бронебойных ружей. По важности позиции можно было ожидать и вражеских танков. Удобные подходы для них от большой дороги.
Минометная рота — осталось всего четыре 82-миллиметровых миномета — должна была поддерживать Морозова. Две «сорокапятки» выдвинулись к опушке. Все остальное собрал возле KTI. Если можно было назвать командным пунктом щель на лесном холме с рацией и двумя полевыми телефонами.
Приглушенный расстоянием скрежещущий металлический визг, и тотчас глухие удары, взблески на холмах. С вихревой скоростью пронесся широкий огневой каток.
Молодец Морозов! Ни минуты не промедлил. Еще земля не осела, не рассеялся дым, а бойцы его роты уже карабкались вверх по склонам, подбирались к окопам.
Начали падать, ложиться. Слева и снизу почти от подковы холма, вроде из-под кочки, зло, сильно ударил немецкий пулемет. Огонька не было видно, слышался только звук. Захлебывающееся осатанелое татаканье.
Солдаты, поотставшие на
Яловой мял, рвал ремешок бинокля, предупреждал же Морозова: особо опасайся лощины, продвигайся по открытому!
Из цепи ответно застучали наши станковые пулеметы. Артиллеристы выкатили на прямую наводку низкие тонкоствольные пушки. Вражеский пулемет слева замолчал после третьего выстрела. Вторая пушка, видимо, вслепую садила по лощине.
На холмах вновь появились бегущие фигурки. Зло, уверенно рвались к окопам. Яловому показалось, он угадал Морозова, тот прихрамывал, взмахивал автоматом…
Тяжкая рябь разрывов покрыла холмы, и лишь затем донеслись рвущиеся удары. Огненно-дымные вспышки затянули все. Немцы били по своим позициям. Пристреляли заранее.
Вспарывая воздух, в глубину, на немецкие артиллерийские позиции понеслись снаряды нашей тяжелой артиллерии.
В лесу то здесь, то там невдалеке от командного пункта начали рваться снаряды. Немцы переносили огонь в глубину.
И это больше всего настораживало Ялового. Втайне ожидал и опасался контратаки.
Вызвал командира полка. Доложил обстановку. Попросил поработать полковой артиллерией и тяжелыми минометами по лесу, за холмами. «Замечено скопление противника», — прибавил для пущей убедительности.
Полковник Осянин сказал, что минут через десять артиллеристы дадут огонь. В голосе тревога и озабоченность.
— По данным дивизионной разведки, возможно появление танков и самоходок. Гляди в оба, не напорись с ходу. Ты меня понял? Тахтовот. Бронебойщиков держи при себе, распорядись артиллерией. Постарайся связаться с «эрэсами». Докладывай обстановку через каждые пятнадцать минут. Действуй!
Пораньше бы эти данные дивизионной разведки. По-другому, быть может, и бой построился. Не поторопился ли? Двинул через горелую поляну вслед за автоматчиками Шевеля первую роту. Командовал ею теперь старшина Говоров. Надо было поддержать Морозова фланговым ударом. Третью роту оставил в резерве, приказал занять оборону вокруг командного пункта.
Снаряды и мины рвались уже так густо в лесу, что трудно было видеть все, что происходило на холмах и горелой поляне.
Сквозь хлопающие удары мин, лопающиеся разрывы снарядов Яловой услышал дальний с подзывом напряженный рев моторов.
Танки выскочили из лесочка (ох, недаром так заботил его этот лесок), за ними бронетранспортеры ринулись вперед, уходя из-под огня нашей артиллерии и минометов.
Яловой увидел передний танк, когда тот вырвался из-за холма, пушка его была повернута на поляну. Заметили, значит, продвигающуюся по заболоченной низине первую роту. Где автоматчики Шевеля? Что они смогут сделать?
Выскочивший второй танк также развернулся в сторону горелой поляны. Между танками прошли бронетранспортеры. Они мчались к лесу, круто разворачивались. Солдаты спрыгивали с них, автоматы в бок, строчили на ходу.