Судьба демона
Шрифт:
Хозяин гостиницы посмотрел на нее с оскалом.
— Комната будет готова через пару минут, но до этого держите ее подальше ото всех. Я не хочу тут вспышки болезни.
Стефан слабо улыбнулся, увел их к столику у камина, Искра тут же устроилась удобно, моментально уснула. Они сняли мокрые тулупы, а служанка подошла, кривя губы.
— Что-то вам принести? — на ее груди тоже была брошь.
— Немного пива… — начал Каспиан.
— Бигос и хлеб для всех нас, — перебил его Стефан, мрачно глядя на друга. Только охотничье рагу
— Мне ничего. Я не голодна, — ее желудок был как из камня со дна озера.
Служанка мрачно посмотрела на нее, кивнула и ушла.
Жар комнаты удушал. Многие смотрели на нее, окружали ее. Они. И Каспиан скрывал ее от них, словно больное животное, будто защищал их. Защищал врагов Мокоши?
Не ее долгом было изгонять их тут, но… если бы в Чернобреге жители деревни надели эти броши и навредили ее матерям, он занял бы их сторону? Он попытался бы удержать ее вдали от них?
Хозяин дома прошел к столу с кислым видом, бросил ключи на поверхность, не приближаясь. Когда Каспиан потянулся к ним, она вырвалась из его хватки.
Он попытался схватить ее, но она забрала ключи. Он начал вставать, но она обрушила ладонь на его плечо.
— Ешь, — сказала она холоднее, чем хотела, но не стала извиняться. Она сжала сверток с Косой Матери, повернулась и миновала хозяина дома, направилась к комнате, к которой подходил ключ.
Каспиан мон сидеть там и ломать хлеб в комнате с врагами Мокоши. Но она сделает только то, за чем сюда пришла. Согреется, переждет бурю, а потом убьет беса.
* * *
Каспиан проводил ее взглядом, потирая виски пальцами. Ему стоило идти за ней, или от этого станет только хуже?
— Я знаю, что ты напился ночью и что-то сделал с Бригидой, — Стефан пронзил его мрачным взглядом из-под темных бровей.
Он скрестил руки и склонился к столу.
— На что ты намекаешь, Стеф? Просто скажи.
Стефан покачал головой, но не отвел взгляд. Он хмурился.
— Твое пьянство переходит границы. Сколько еще ты будешь топить чувства в спирте?
Он сжал край стола, шумно дышал. Не суженую Стефана убили несколько недель назад. Не его отец лежал при смерти. Не его мать пропала, оказавшись у беса. Не женщина, которую Стефан любил, медленно погибала от метки демона.
— Сколько нужно.
Стефан склонил голову, приподняв темную бровь.
— А тебе нужно?
Игра слов. Он резко выдохнул носом и закатил глаза.
— И пока тебе «нужно», что это значит для всех вокруг тебя? — спросил Стефан. — А если, пока ты будешь пьян так, что не сможешь ходить, бес убьет твою мать при тебе? Как ты будешь с ним бороться?
Это не произойдет так. Стефан выдумывал.
— А если ты потеряешь сознание от выпивки и пропустишь последний вдох отца? Не успеешь к его постели?
Он посмотрел на Стефана. Это было глупо.
— А если бы прошлой ночью ты выпил еще немного больше и разрушил
— Что ты знаешь об этом? — парировал Каспиан и скрипнул зубами.
Стефан с пониманием поднял голову, но взгляд был мрачным.
— Так вот, что случилось.
Каспиан фыркнул и покачал головой, скрестив руки.
— Это не из-за выпивки. Мы не сошлись во мнениях.
— Так ты это называешь? — буркнул Стефан. — Удивлен, что она не побила тебя жестоким образом, который тебе даже представлять не надо, ведь ты видел, — Стефан удерживал его взгляд. — Ты уже сам не свой. Тебе нужна помощь, а не бутылка.
Был ли живой человек, который мог вынести потерю всех любимых, не найдя способ отвлечься?
— Это чтобы забыть. Днем и ночью я ощущаю потерю, горе и смятение, едва могу дышать от этого. И на пару часов я могу забыть и быть свободным. Стеф.
— Но забвение не исцеляет.
Он не ответил на это, сидел в тишине, голоса жителей деревни за столами неподалеку и треск огня наполняли комнату.
— Ты — мой друг, и я не хочу, чтобы ты пошел по дорожке моего отца. Ты лучше этого.
Отец Стефана напился и умер, но, что хуже, он оставил следы на Стефане, загнал его мать в раннюю могилу. Он портил жизни людей, которых любил, чтобы притупить старую рану выпивкой. Он был жалок, разрушал все из-за трагедии, и…
Он мог справиться со старой раной иначе. Он мог жить дальше, а не пытаться забыть.
Каспиан потер лицо. Стефан, конечно, был прав. И он это знал.
Но пережить потерю было не так просто. Боль грозила раздавить его.
— Но мне так тяжело. Так тяжело. Что мне делать?
Стефан мягко улыбнулся, такое бывало редко. Он раскрыл объятия.
— Иди ко мне. К Бригиде. Ко всем, кто заботится о тебе. И говори. Говори, пока слова не выйдут, пока ты не перестанешь вспоминать. Говори, пока не станет легче.
Он сжал губы, сглотнул. Было непросто пойти к кому-то и… говорить. У Стефана, Бригиды и остальных были свои жизни, дела, заботы, и не было времени слушать его жалобы, от которых ему стало бы лучше. И мужчины не полагались на остальных, чтобы стать сильнее. А если от этого они станут смотреть на него иначе?
Но… если не просить поддержки, он станет как отец Стефана.
— И найди себе занятие, — Стефан издал смешок. — Скажи, почему я перестал находить спрятанные картины в своей конюшне?
Рисуя, он постоянно возвращался к одной теме: Роксане. Было больно снова и снова, он пытался запечатлеть ее на холсте, но без толку, и… отступал. От нее. Но чему-то в его сердце нужно было прозвучать, и это можно было выразить только кистью. Может, это можно было выразить и словами.
Женщина кашлянула. Служанка. Слезы выступили на ее глазах, она опустила хлеб и бигос, шмыгнула носом и вытерла щеку. Она ярко улыбнулась Стефану и оставила их. Молния Перуна, Стефан проводил ее взглядом.