Судьба дракона
Шрифт:
Краер внезапно проснулся. Что-то было не так. Тшамарра металась в постели рядом с ним, постанывая от боли и ужаса. Она была вся в поту.
— Таш! Я рядом! Что стряслось?
Леди Талазорн всхлипнула и вцепилась в него.
— Краер! Помоги мне!
— Я здесь! Что случилось? Что тебе приснилось?
Чародейка помотала головой.
— Это не сон… я никогда не вижу снов, разве что на меня наложено заклятие… а у меня их не осталось. — Она вздрогнула в его руках так сильно, что чуть не упала с постели.
—
Краер обнял ее, стараясь успокоить, шепча глупые утешения и поглаживая по плечу, но она дрожала и, задыхаясь, отчаянно извивалась в его объятиях.
— Я не сна испугалась, милорд! Я… я…
— Рада видеть меня, — предположил Краер, целуя ее.
Она попыталась вырваться, отстраниться, но он не уступал, и через несколько мгновений она с силой притянула его к себе. Краер внутренне усмехнулся — старый способ утешения, как всегда, оказался самым верным.
И когда она изогнулась над ним в порыве захлестнувшей их обоих страсти, его внутренний смех внезапно сменился холодом — из ее рта в темноте хлестнул тонкий язык пламени.
— И что? — спросил Черные Земли, когда Индауль снова куснула его за плечо. — Что ты там говорила насчет столбиков кровати?
— Пока… нет… — простонала женщина под ним, и вдруг его спину что-то ожгло. Еще раз. Он услышал свист.
Золотой Грифон протянул руку, в темноте перехватил узловатую веревку и дернул прежде, чем она успела ее выпустить.
— Значит, — торжествующе прошептал он, — мы подхлестываем своего конька?
Он сел и легонько хлестнул веревкой с кисточкой по груди, которой почти не видел. Индауль зашипела и выгнулась под ним.
— Да, — прошептала она. — Почти время для столбиков.
Веревка хлестнула снова, и женщина извернулась и куснула Эзендора за колено. Он ударил чуть сильнее, и она простонала:
— Да…
И вдруг пронзительно закричала.
— Что? — встревожился Черные Земли, уловив ужас в ее вопле.
— Уходите, лорд! — крикнула она, рванувшись вперед так резко, что чуть не сбросила его с постели. — Сзади!
Черные Земли нырнул вперед в темноту, спрыгнул с кровати. Упал на пол. Его меч…
Индауль снова завопила, когда он нащупал рукоять меча. Он обернулся, не вставая с колен, и увидел над постелью пламенеющий, ухмыляющийся череп, обрамленный длинными черными волосами. К подушкам потянулась светящаяся рука — хрупкая, девичья рука, а под подушками был… Дваер!
Индауль вцепилась в руку, и незваный гость с черепом вместо лица что-то прошипел и словно когтями вцепился в лицо служанки. Черные Земли вскочил быстрее, чем когда-либо в жизни, и замахнулся мечом — но плоть Индауль исчезала под этими когтями, как туман под лучами солнца, и ее крик превратился в животный визг ужаса.
Черные Земли метнул клинок прямо в этот ухмыляющийся череп — плевать, даже если и Индауль зацепит, она все равно уже не жилец на этом свете — и бросился к подушкам.
Он должен добраться до Камня! Он и добрался,
Череполицая колдунья бросила мертвое тело девушки и потянулась к Эзендору, но тот, кипя от ярости, склонился над Дваером и послал в нее стену зеленого пламени, которое отшвырнуло незваную гостью к стене, вместе со стульями и столом.
Гобелен на дальней стене вспыхнул и загорелся, по нему запрыгали зеленые язычки пламени, и в свете его Черные Земли увидел, как руки его нового врага взметнулись в затейливом жесте — он плел не известное барону заклинание, — и потому при помощи Дваера сорвал со стены огромное зеркало и его краем ударил по этим рукам.
Зеркало разлетелось с оглушительным звоном, который заглушил визг боли и ужаса. Черные Земли попытался еще раз ударить тварь силой Дваера, но его взгляд начало заволакивать желтым туманом, и ему вдруг стало трудно стоять на ногах.
Он сражался с Камнем, пытаясь устоять, но с другого конца комнаты его ударили заклинанием, столбики кровати разлетелись в щепки, а дверь позади него распахнулась.
Какое-то мгновение желтый туман и красная пелена ярости стояли перед глазами Эзендора, а потом он вдруг осознал, что лежит на полу у стены и желтая завеса совсем не дает ему видеть. Дваер по-прежнему был в его руках — по крайней мере, он так думал, — и он слышал топот и крики. Ему как-то удалось подняться на ноги и сделать несколько шагов, тряся головой, чтобы сбросить туман. Где ведьма? Где…
Пурпурное пламя ослепило его. Послышался презрительный хохот, боль со страшной силой пронзила все тело и швырнула барона на стену, как тряпичную куклу. Он выронил Дваер, и тот покатился по полу. Пальцы Эзендора хрустнули, словно сухие веточки…
Все вспыхнуло желтым, и, поглощенный внезапным приступом ярости, он забыл о боли. Гнев придал ему сил. Он увидел ухмыляющийся череп в дальнем конце комнаты и пошел к нему.
Хоукрил накинул на Эмбру свой плащ и сунул ноги в сапоги. Выхватив меч, он отбросил ножны и бросился бежать.
Эмбра устремилась следом. Плащ сполз с ее обнаженных плеч. Боги, как же быстро бегает Хоукрил! Он несся по коридору, как бешеный ветер.
Где-то впереди дворец снова содрогнулся, последовала короткая вспышка. В одной из опочивален шел магический поединок. Почти наверняка в нем участвует один из Высочайших Князей.
От низкого, гулкого звука удара Эмбра споткнулась. За первым звуком последовал более слабый, затем — хруст разлетающегося в щепки дерева. Это было теперь совсем близко, и сквозь грохот магических ударов, треск ломающейся мебели и крики стражи она услышала рев взбесившегося чудовища. Затем громкий крик Хоукрила: