Судьба гнева и пламени

Такер К.-А.

Неужели в мире может существовать волшебство?

Столетия назад они тысячами сжигали женщин за колдовство из-за суеверий, а не фактов. По крайней мере, так написано в учебниках истории. Но что, если магия – это правда? Что, если Софи каким-то образом вернула меня в то время, в место, которого больше нет на карте? Либо так, либо…

Ты собираешься войти в мир, не похожий на тот, который знаешь.

На небе две луны.

Нет, это невозможно.

Ничего из этого не может происходить.

Это бред. Такой же, как у моего отца. Мой худший кошмар – что его болезнь наследственная – сбывается.

И все же мою ладонь саднит от клинка Зандера, а колено – от удара о каменный пол, и звук захлопывающейся двери камеры по-прежнему звучит в ушах. А завтра утром, когда я буду прикована к одному из тех столбов и дрова загорятся, все услышат мои крики – в этом я уверена.

Где бы я ни находилась, это все слишком реально.

Я и прежде бывала в отчаянных ситуациях – черт, да все последнее десятилетие моей жизни одна сплошная отчаянная ситуация – однако ж сейчас все ощущается иначе.

Прохаживаясь по камере, я чувствую, как с течением времени стены становятся все ближе. Я делаю паузу – достаточно долгую – и смотрю на небо. С этого ракурса видно только одну луну – нижнюю, большую – и она все еще ярко светит, но до рассвета не так уж и много часов.

Я тереблю кольцо на пальце: его белый камень гладко касается моего большого пальца.

– Софи, если ты слышишь… вытащи меня отсюда, – бормочу я полным отчаяния голосом.

Кольцо помогло мне, когда понадобился свет в глубоких темных водах. А вдруг оно как-то сможет взломать замок или…

Взломать замок.

Преисполнившись надежды, я тянусь к влажным волосам. Вероятно, они были уложены и скреплены золотыми заколками, вроде той, что король держал на ладони. Если только…

Мои пальцы находят металл. Я с облегчением достаю из волос заколку, прихватывая заодно и парочку прядей. У меня почти вырывается смех, когда я отыскиваю еще три таких же шпильки в этой замысловатой прическе. Затем спешно опускаюсь на колени перед дверью камеры, молча благодаря Тэррин за еще один навык, которому она меня научила. И пусть я уже много лет не взламывала замки, основы я помню.

С этого ракурса плохо видно, но замок на двери камеры похож на обычный висячий, только старый, громоздкий и железный. Это не очень удобно, однако мои руки довольно худые, а булавки длинные. И более хрупкие, чем я думала. Первая сразу же ломается.

Выругавшись, я откладываю заколку в сторону. Со второй обращаюсь более осторожно, когда просовываю ее в замочную скважину. Работаю очень аккуратно, двигая туда-сюда. Руки болят от напряжения. Наконец раздается щелчок. Едва дверь камеры распахивается, меня охватывает невероятное облегчение, пусть я и знаю, что это лишь первая преграда, которую мне придется преодолеть, чтобы вырваться отсюда.

Задавшись

новой целью, я бегу обратно к окошку, чтобы лучше подготовиться и оценить ситуацию. В этот поздний час площадь патрулирует только один страж. Те, кто возводил конструкцию, ушли, поскольку их работа завершена. Несколько мгновений я наблюдаю за площадью, ища малейшее движение в тени, но, кажется, ничего там нет. Либо Боз уверен, что никто не попытается меня освободить, либо он попросту не может выделить больше солдат на патрулирование площади, ведь они нужны где-то еще, пока в городе продолжаются беспорядки.

Возможно, ему следовало бы больше беспокоиться о том, что его драгоценный король непреднамеренно указал мне выход.

Я начинаю считать шаги единственного стража, как делала много раз до этого, – признак усталости человека, пытающегося пережить длинную смену на работе. Двадцать шагов до наполненной сеном повозки, затем он возвращается к башне, а после идет в противоположном направлении – тридцать шагов к первому костру. Он проделывает это несколько раз, так что я неизменно насчитываю двадцать шагов до повозки и тридцать до костра.

Если сумею выскользнуть, пока он стоит ко мне спиной, у меня появится шанс.

Я направляюсь к винтовой лестнице, и кровь шумит в ушах, пока спускаюсь. Колено пульсирует, но я стараюсь изо всех сил и делаю неровные, медленные шаги. Приходится почти каждый раз останавливаться и прислоняться к стене, чтобы подавить головокружение. Все это время я считаю, надеясь, что не ошибаюсь в темпе стража. Двадцать шагов влево, двадцать шагов назад. Тридцать шагов вправо, тридцать шагов назад.

К тому времени, когда деревянная дверь предстает перед моим взором, я уже на грани – меня вот-вот стошнит из-за нервного напряжения. Сейчас или никогда. И пусть лучше меня ранят стрелой при попытке сбежать сегодня вечером, чем поджарят перед всем честным народом на площади завтра.

Шесть шагов отделяют меня от смерти или побега, если я не отступлю.

Я делаю глубокий вдох и…

Дверь со скрипом открывается, и фигура в капюшоне проскальзывает внутрь, закрывая за собой дверь. Застыв, я широко распахнутыми от паники глазами наблюдаю, как человек откидывает свой темно-зеленый капюшон, обнажая голову с густыми светлыми кудрями.

Это Анника.

Прежде чем я успеваю решить, что делать дальше – бежать или драться, она поднимает голову и смотрит на меня. Девушка издает тихий вскрик, но через долю секунды берет себя в руки.

– О, Судьбы, ну ты и находчивая. – Она опускает взгляд своих ярко-голубых глаз на мои пустые руки. В свете факела я вижу, что она так же красива, как и ее брат, хотя они совсем не похожи друг на друга: цвет ее кожи светлее, лицо овальной формы, губы пухлые.

– Что ты собиралась делать? Выйти во двор и помахать стражу?