Судьба калмыка
Шрифт:
– Что, что ты сказала? А ну марш отсюда пока цела! Еще надо выяснить зачем вы тут крутитесь?
– А затем! Сверкнула глазами бабенка. – Если мы уедем отсюда, сам будешь их развозить по колхозам и леспромхозам. И не махай тут на нас оружием и не тычь, наши мужья, отцы и сыновья на фронте кровь за тебя льют. Подошедшие плотнее к майору бабы теснили его к вагону.
– Ты кого привез? Посмотри! Майор только сейчас трезво глянул в проем вагона и ужаснулся: от вида раздавленной замороженной головы парнишки и непонятной кучи людей, сидящих на полу. Он вдруг разъярился и заорал: Предателей привез, вот кого! А ну выходить всем из вагона! В ответ гробовое молчание. Грязные, сморщенные
– Слушаю Вас начальник!
– Объясни своим бандитам, что путешествие закончилось, всем выходить из вагонов. В первую очередь выходят мужики.
Старик повернулся к своим и что-то сказал. Сидящие заколыхались, но не вставали с мест. Потом он повернулся опять к майору и спросил: Куда мне идти? И как сойти на землю, лестницу давай?
– Ты мне зубы не заговаривай, скажи чтоб мужики выходили!
– Вот он я, и три такой мальчишка.– он показал себе на пояс. – Четвертый тут лежит, – и он показал на труп с размозженной головой. Остальные в дороге померли, на насыпь их выбросили. Одни старые женщины и дети, тут и я. Только сейчас немного протрезвевший майор стал что-то соображать. – Смирнов, Ломакин! Осмотреть вагон и доложить! Здоровенные парни быстро заскочили в вагон и, затыкая носы рукавицами, осматривали вагон и людей, сидящих на полу. Мужиков не было, кроме стоящего старика. Соскочивший солдат что-то тихонько шептал на ухо майору и тот на глазах стоящих рядом баб – возчиц наливался краской все больше и больше.
– Пить люди хотят, у нас два дня не было воды, – напомнил о себе старик. – Люди пить и есть хотят, сильно ослабли.
– Да? – удивленно посмотрел на него майор. Что ж, пусть едят и пьют, кто им не дает? Смирнов, Ломакин! Освободить от этих вагон!
–А куда их дальше? – смешался Смирнов.
– А местное начальство разберется! – и он издевательски ткнул автоматом в сторону баб – возчиц. – А вам очистить вагоны от этих! – зазаикался он, и сверкнув глазами рявкнул: – Ясно?
– Так точно! – вытянулись солдаты. А майор, повесив автомат на плечо дулом вниз зашагал к приземистому зданию с огромной шапкой снега на крыше. Над дверью здания была прибита вывеска, которая извещала: «СССР – Восточно-сибирская железная дорога отделения Красноярского края. Станция Камарчага». А стоявшие бабы вдруг загалдели и стали спорить, разве из полумертвых людей могут быть работники? Как их везти за 30 -40 километров на открытом морозе в 40 градусов? Их надо к кострам, отогреть, отпоить. Боже, за что на нас свалилось такое горе? Война, и вот тебе еще несчастье, эти калмыки. Рыдающая бабенка наказывала другой: Марья, ты смышленей и ловчей меня, давай езжай в ту часть, которая призывников обучает. Обскажи все доходчиво, пусть пригонят сюда полевую кухню. Чай горячий надо и каша. Ефимов там капитан – он поймет и поможет. А мы тут хоть чем-то поможем людям. Раскатали губы – работников нам привезут взамен наших. Ага. Тут спасти их сначала надо. Потом разберемся, кто какой. А этот боров красномордый заморил людей в дороге! – погрозила кулаком она вслед ушедшему майору. Майор не успел дойти до здания станции как к нему навстречу вышел хромой с палкой, сухой мужик в шинели железнодорожника в нахлобученной по самые глаза мохнатой шапке.
– Слышь, друг, где начальника станции разыскать можно? – осведомился у него майор.
– А вот он я, чего искать?
– Может зайдем для разговора? – кивнул
– А чего заходить? Потом почаюем, а сейчас пошли смотреть чего привез.
– Да вот бумаги, тут все ясно, бери, подписывай, и точка, – и он пошевелил планшетом.
– Ну, не на морозе же писать, сам же говоришь. Посмотрим, сверим, тут, брат. Дело небыстрое.
– Слышь, ты, бумагоед, посмотрим, сверим! – дыхнул на железнодорожника перегаром майор. – Вы тут в тылу, а мы там…
– Где? – прищурился хромой.
– На фронте! Вот где! – замотал он головой.
– На фронте говоришь? – ощерилась мохнатая шапка. – А я где был? И в награду что за это получил? – И он, задрав штанину, обнажил уродливый ботинок с какой-то трубкой, идущей к колену. Очевидно, это был протез тех времен. Только сейчас майор заметил, что одна нога его была в валенке, очевидно здоровая, а протезная с уродливым ботинком.
– Под Москвой оставил, сам чуть не лег там!
– Ну, извини, брат, все равно соблюдение субординации необходимо.
– А что я х..х..хвост собачий? Я тоже майор, так что не суй мне под нос свои погоны.
Майор охраны вконец смешался и закашлявшись искал выхода из неловкого положения. Выручил его сам начальник станции.
– Значит так. Согласно военному времени докладывать должна прибывшая сторона, как и подчиняться. Ясно?!
– Ясно! – приложил руку к виску майор. – Разрешите доложить? – вытянулся он.
– Да ладно тебе. Пошли все увидим, потом бумаги посмотрим. Все равно знаю что все перепутано. Актов о смерти и снятых с поезда наверняка нет. Так?
– Так. Откуда знаешь?
– Знаю. Там наверху сгородили приказ, вы копытом рыли землю – старались выполнить. Скотину милый мой к нам лучше возят, чем вы людей.
– Откуда знаешь? – побагровел майор.
– А знаю вас!
– Кого?
– НКВД.
– Ну, и?
– А ты не нукай! Четвертый эшелон за вторые сутки людей хуже скотов привозите из Калмыкии и охрана одна. И сейчас поди трупов пятьдесят привез? Да поди старики, старухи да ребятишки одни. Нашли врагов. Лучше бы всех энкавэдэшников на фронт, лишняя дивизия была бы.
– Ну ты! – схватился за автомат майор.
– Остынь! – взмахнул невесть откуда появившимся в руке пистолетом железнодорожник. Так они и стояли, сверля друг друга гневными глазами. Первым убрал пистолет хромой и сплюнув: Дурак ты, братец! – похромал к составу, потом обернулся к майору и сказал: – Ты можешь со мной не ходить, сам разберусь и подпишу любые твои бумаги. Вы тут навезли людей, а зачем и сами не знаете, половину в дороге угробили. Нам расхлебываться во всем. А вы – фью-ить и назад.
Майор НКВД понуро поплелся сзади..
– …А еще половина угробится, пока мы их устроим. Жилья-то нет, эвакуированными жителями с областей боевых действий все забито. А слышь, охрана? Хочешь знать за что этих степняков сюда привезли? Знаю, за измену..Ну это в приказе постановили так. А на самом деле за то, что калмыцкие конные полки, – а это кавалеристы с саблями, не смогли противостоять фашистской танковой дивизии. Смешно? Смешно. Вот за эту чью-то глупость расплачиваются они, эти люди.
Ну ты знаешь, нам с тобой так рассуждать нельзя. – вяло заключил майор охраны.
– Не знаю! А вон и районный бог приехал, – махнул на подъезжающую к составу полуторку начальник станции.
– Кто? Кто?
– А первый секретарь партии Манского района.
Майор охраны серьезно струсил. Крути не верти, а первый секретарь, самое малое полковник, да и хромой майор – люди-то свои. А у него столько недочетов при перевозке спецпереселенцев, пальцев рук и ног не хватит для перечисления.