Судьба-Полынь Книга I
Шрифт:
— Благодать! Благодать! Счастье! Благодать!
Масбей схватил Ильгара за шиворот и потащил. Десятник двигался как муха в меду. Лишь правый глаз все еще оставался послушен ему, позволяя наблюдать за людьми.
Кто-то неистово целовал примятый мох, по которому прошли боги. Дети радостно визжали, ползли следом, цеплялись за бурую одежду и молили, чтобы до них дотронулись. Какая-то молодая девушка, задрав тунику и бесстыже раскинув ноги, просила, чтобы ее покрыл бог. Ее примеру последовали другие женщины. Но властители болота оставались глухи к просьбам и призывам. Их внимание было приковано
Там, отражая огни факелов, раскинулось крохотное озерцо с чистой водой. Дно озера устилал песок. Берега были голыми. В десяти шагах от воды поднимался холмик с жирной, перекопанной землей. Венчал его цветок. Стебель казался выкованным из стали. Лепестки — расплавленными и застывшими самоцветами. Его хотелось назвать прекрасным… но внутри растения вместо сока бурлил яд. Десятник чувствовал. Даже на губах появился горький привкус.
В нос шибанул мощный приторный запах, круживший голову похлеще курительных трав. Лепестки покрывал толстый слой пыльцы, что сверкала, как крупинки золота.
Процессия остановилась перед озером. Женщины с кувшинами набрали воду и поставили сосуды у ног Андере. Тот зажал копье коленями и острием проколол обе ладони. Кожа в месте раны почернела, начала трескаться. Заструилась кровь. Капли срывались с кончиков пальцев и падали в кувшины. Но раны быстро затягивались, кожа приобретала молочно-белый цвет и, Андере вновь приходилось резать руки. Так продолжалось долго.
Бог богов еле держался на ногах, когда ритуал закончился. Кувшины стали алыми от потеков.
Женщины забрали сосуды и направились к цветку. Они с любовью поливали его покрасневшей водой.
Затем, когда богини ушли, на холм поднялся, покачиваясь, Андере. Вскинул копье, вонзил в размякшую землю. Почва вздрогнула. Запахло гнилью.
— Наша мощь растет, как растет этот цветок, — устало, но громко проговорил бог богов. — Когда достигнет пика — мы выйдем из болот…
Покачиваясь, направился обратно к пирамиде.
— Выйдем… — прошептал задумчиво Масбей. Затем покосился на Ильгара и улыбнулся. Улыбка не сулила ничего хорошего. — Но нам нужна сила, чтобы вырастить цветочек. Ты в этом нам поможешь.
Он трижды ударил в барабан ладонью. От раздавшегося гула десятника вжало в землю.
— Тварь! — Масбей окликнул закованного в цепи старика. — Вот тебе новая игрушка. Узнай, сколько в нем осталось жизни, а потом — выжми все до капли. Время не терпит.
Старик, бряцая звеньями и раболепно пригнув голову, подошел к ним. Покрасневшие глаза уставились на распластанного человека. Причмокнув, Тварь раскрыл рот и закричал, показав обрубок языка. Развел руки в стороны, насколько позволяла цепь.
— Так много? — удивился бог. — Тогда — действуй.
Глава 24 Ная
Утро выдалось промозглым. Сырой стылый ветер дул с гор, швыряя в лицо то ли мелкую морось, то ли снежную крупу — сразу и не поймешь. Не лучшая погода для поездки, да выбирать не приходится.
Природе, как и Кагар-Радшу, указывать не станешь. К тому же высоко в горах погода всегда отличалась своенравием. Сегодня жарко, а завтра снег срывается.
Кутаясь в плащ, Ная направилась к конюшне. По дороге
Девушка запахнула плотнее плащ. Почти все собрались, а она думала, что придет первой.
— Морковку убери, — бросил Хостен. В руках он сжимал кремневую ступку. Лицо привратника покрывали узоры из засохших струпьев крови и пепла. — Жизнь из коня уходит.
— Почему?
— Он у нас один, телега тяжелая, да еще и вы на закорках. Холодок такую ношу с места не сдвинет. Придется поиграть с Незыблемой. Не дышите!
Он высыпал из ступки на ладонь серую пыль и сдул искрящееся облачко в морду скакуну. Тот всхрапнул, забил копытом. На удилах повисла кровавая пена, глаза остекленели. Миг — животное успокоилось.
Хостен дал знак Арки. Тот поднес плетеную корзину, в которой пищала и билась скальная крыса. Дирк привратника лишил ее жизни. Почерневшей кровью колдун напоил коня.
— Теперь он гору с места сдвинет. Только это ненадолго. Если до срока не вернемся и не расколдуем — получим чудовище. Эта пыль — прах из мира мертвых…
Забрал морковку из рук ошарашенной Наи и, хрустнув овощем, отправился на козлы.
Девушка с жалостью посмотрела на Холодка: перед ней стояло другое существо, а не любимый конь. В глазах застыл лед. Изо рта стекала слюна черного цвета. Жеребец недобро косился на нее, обнажив зубы, словно предупреждал: «Держись подальше». А раньше он так любил, когда Ная щекотала его за ушами, расчесывала гриву.
Шаловливые руки, заскользив по телу, обняли колдунью за талию. Горячий шепоток обдал ухо.
— Долго спишь, соня, мы уже телегу успели загрузить.
Девушка покосилась через плечо. Лицо балагура расплылось от радости, словно они не виделись вечность. Гаденыш. Ловко подкрался, даже не почувствовала.
— Вы — это Арки с Хостеном? — хмыкнула она иронично.
Улыбка Тэзира стала еще шире.
— Порой, верно поданная мысль приносит толку больше, чем грубая сила. Мудрость дана не каждому, и таких людей надо ценить! — изрек он, поучительно подняв указательный палец к небу.
— От бахвальства не умри, а то как же мы без тебя, мудреца, справимся? — хмыкнула Ная, вывернув ему шутливо палец.
Балагур наигранно взвыл.
— Тебе никто не говорил, что ты неисправимая злючка? Кстати, дирк придется оставить. Приказ Призванного. Это касается и оружия, — кивнул он на «сестренок» на поясе девушки.
Ная нахмурилась.
— Как же без оружия? А если случится что? — она не привыкла расставаться с кинжалами, даже на ночь клала под подушку. Без клинков, словно на морозе голой.