Судьба-Полынь Книга I
Шрифт:
Умело и с нежностью почистила жеребца. Благо тот был послушный и глядел на мир остекленевшими глазами. Напоив, отвела пастись неподалеку возле кустов орешника. Затем, скинув одежду, заскочила в реку. Вода была не настолько уж теплой, как уверял балагур, но пот смыть не мешало.
— Гляди, — послышался воодушевленный возглас, — я — русал!
Плавал парень отменно. Ная еле поспевала за ним, хотя всегда считала, что нисколько не уступает рыбам в умении двигаться в воде. Она бы еще поспорила с Тэзиром, кто из них лучший пловец, не будь сильно голодна. Воспоминание
Колдунья повернула к берегу.
— Возвращаемся.
Балагур оказался в мгновение рядом, руки обвились вокруг талии девушки.
— Куда спешишь? Смотри, какой чудный вечер. Побудем еще немного наедине.
Объятие стало крепче, обнаженные, разгоряченные плаваньем тела — ближе. Настолько близко, что явственно ощущалось поднявшееся в желании естество парня. Рука Тэзира в нетерпеливой страсти пробежала по бедру девушки, губы потянулись поцелуем к ее рту. От стука сердца в груди балагура можно было оглохнуть. В глазах, отражающих зажигающиеся на небе первые звезды, утонуть.
— Нет, — уперлась в парня ладонями Ная.
— Мне больше нравится из твоих уст «да», — приняв ее отказ за игру, продолжал наседать он. Момент, когда мозг мужчины затуманивается желанием и отказывается воспринимать другой ответ, был близок. Руки балагура стали более смелыми и бесстыдными. Дело принимало неважный оборот.
— Я сказала — нет! — рассерженно отпихнула его с силой колдунья.
Объятия разорвались, Тэзир опрокинулся на спину, подняв фонтан брызг. Отфыркиваясь, парень появился из воды далеко не таким добродушным. От улыбки не осталось и следа.
— Что опять я сделал не так?! Ты просила подождать. Я честно ждал. Сегодня, по-моему, вполне подходящий вечер, чтобы покончить со всеми тайнами и, наконец, стать не чужими друг для друга.
— Ты истолковал мои слова неверно. Близости между нами никогда не бывать, — отрезала Ная.
— Понятно, — процедил балагур. — Нет, так нет, плакать не стану. И навязываться тоже, раз рожей не вышел, — разгребая руками воду, он пошел к берегу.
Девушка с грустью проследила, как Тэзир выбрался из реки, оделся, освободил коня от веревки, вскочил ему на спину и поскакал к лагерю. Парня переполняла обида и горечь. Не понять этого по его резким, раздраженным движениям — надо быть совсем слепым. Дурак, какой же дурак. Обиделся как ребенок. Еще и запрет Хостена нарушил. Ну что с ним делать?
Колдунья развернулась и поплыла к середине реки. Надо успокоиться и остыть.
Девушку еще била дрожь от жара рук балагура, близости тел, нестерпимого влечения, которое передалось ей от него. Проклятый обряд! Она задыхалась от страсти Тэзира, сокровенных мыслей о себе. Под напором чужого вожделения воля слабела, проникалась жаждой любви, воспринимая нетерпение другого, как собственное желание. Так не пойдет. Ведь едва не уступила. А что потом? Ничего. Кроме смерти.
Возвращаясь, девушка поубавила скорости. На берегу разглядывали ее сарафан двое мужчин. Уселись на валун,
Мужчины уходить явно не собирались. Плохо дело. И Тэзир, как назло, уехал. Она, конечно, с этими двумя спокойно бы справилась и сама, не наложи Кагар запрет на колдовство, и не останься «сестренки» в телеге. А без защиты будет сложновато. Мужики молодые, сильные, ражие детинушки, судя по вальяжным позам и бросаемым шуткам, не привыкшие отказывать себе в удовольствиях. Остается лишь проверить — насколько.
Ная подплыла ближе, встала так, чтобы вода достигала плеч. Нечего дразнить голодного волка куском мяса.
— Шли бы вы домой, добрые люди, а то мне одеваться пора.
— Кто ж тебе мешает? — загоготал один. — Выходи да одевайся. Век в воде не просидишь. К вечеру холодна больно.
Это точно. Как жар от ссоры с Тэзиром схлынул, так и почувствовался холод реки. Долго в ней не пробудешь. И на другой берег сил не хватит переплыть. А по этому весельчаки-охотники могут долго идти, дожидаясь, пока ей не надоест плыть. Бережок чистый, ровный. Да и не привыкла Ная бегать от опасностей.
Колдунья без робости вышла на берег. Похотливые взгляды мужчин заскользили по телу.
— Хороша, — протянул один, склонив голову набок, словно так разглядит лучше.
— Ага, точно богиня, — поддержал второй.
— Налюбовались? Теперь верните одежку, — Ная выдернула из рук старшего охотника сарафан, оделась.
— Откуда же ты такая красивая взялась?
— Сами видели, из реки. Дочь водяного духа я.
Улыбки вмиг сползли с лиц мужчин. Напряглись, отшатнулись невольно. Руки к оберегам потянулись.
— Не врешь?
Девушка рассмеялась.
— Какие вы доверчивые. Оттайте, шучу.
— Озорница, — погрозил пальцем старший охотник. — А мы уж, честно признаться, струхнули. От богов ведь не знаешь, чего быстрее дождешься: добра или бед. Лучше от их взора подальше держаться. А ты, девка, боевая, огонь, чужаков не забоялась, умело шуткой пыл наш притушила. Уважаю. А иди за меня замуж? Как сыр в масле кататься будешь. Я тебе корову куплю.
— Не иди за него, — влез второй охотник. — За меня ступай. У Терко дом старый, а я седмицу назад новый поставил, хозяйкой в нем будешь, сапожки сафьяновые куплю в городе и бус переливчатых.
— Корова и сапожки с бусами — предложение щедрое. Но жених у меня уже есть, — отказалась уважительно Ная.
— Где же он? Отчего одну такую красавицу оставил на ночь глядя? А вдруг мы тебя уворуем? У нас так жен из других селений и приводят.
— Недалече он. В лесочке, с отцом моим и братьями. Крикну, вмиг прибегут.
— Ой ли. Так и прибегут? — ухмыльнулись они недоверчиво.
— Закричать?
— А кричи, поглядим, что за родня.
— Ну как знаете, — кивнула девушка и громко крикнула: — Тэ-эзи-ир!