Судьба принцессы
Шрифт:
— Нет, если отсылать будет их госпожа.
— А она отошлет? — с сомнение спросил Ринер.
— Попробуем договориться, — многозначительно произнес Вадерион, оставляя Советника одного в коридоре и отправляясь на поиски супруги. Где можно ее найти днем, он не знал, но особой проблемы в этом не видел. Как и в том, чтобы продавить свое мнение. Хочет или нет, она отправит своих лизоблюдов восвояси. Те уже достаточно нашпионили, чтобы порадовать своего короля.
Решив начать с простого — с покоев, — Вадерион потерпел неудачу: светлой эльфийки здесь не было. Тряханув служанок, он
Признаться, свой брак Вадерион всегда представлял по-другому, но политика — дело не всегда приятное. Светлых он хоть и не ненавидел, но недолюбливал. Помнил еще со времен войны Света (дурацкое название, учитывая, что светлые потом и проиграли), какими фанатиками выглядели люди и светлые эльфы. Особенно последние. Высокомерные, холодные — такими они навсегда запомнились Вадериону, такой же оказалась его «дорогая» супруга. Бледная, невыразительная, даже смотреть на него не желала, а когда все же поднимала взгляд, то ее высокомерие не могло сравниться даже со знатнейшими родами Темной Империи. Про постель лучше было молчать: Вадерион, конечно, уже не мальчик и морально был готов ко всякому, но бревно в кровати его все равно не устраивало. Если бы не горячее желание заиметь наследника, он бы даже не притронулся к этой ледышке.
Бесшумной походкой он прошел к скамейке, на которой сидела светлая эльфийка, и опустился рядом. Она даже не пошевелилась, продолжая смотреть в книгу, но ее выдал кончик острого уха, едва выглядывающий из копны каштановых волос, дрогнувший в тот момент, когда Вадерион сел: она не слышала его приближения.
— Элиэн, — Она подняла на него свой холодный взгляд голубых глаз, — мне нужно, чтобы ты отправила всю свою свиту обратно в Рассветный Лес.
Светлая эльфийка медленно кивнула и вновь обратила свой взор к книге.
— Ты отправишь их? — уточнил Вадерион, который не мог решить: она просто недалекая или издевается над ним?
Элиэн еще раз кивнула. Она выглядела спокойной, однако напряжение во всей ее позе буквально кричало о том, что ей неприятно присутствие Вадериона. Тот еще раз мысленно усмехнулся, довольный. Ему всегда нравилось, как эти светлые выскочки трясутся при виде его. Такие гордые, а на деле могут лишь праздновать труса. Вот и Элиэн, как бы не пряталась за маской высокомерия, а все же не могла подавить отвращение. Или что там должна испытывать истинно светлая душа, когда рядом оказывается Темный Император?
— Сделай это как можно быстрее, — приказал он и вновь получил лишь кивок. Пренебрежительный кивок. Случись эта ситуация лет семьсот назад, и эльфийка лежала бы уже со сломанной шеей, но Вадерион за века научился себя контролировать и лишь окинул супругу неприязненным взглядом. Вот же «одарила» судьба…
Рука, лежащая поверх книги, дернулась, когда он слегка пошевелился, собираясь вставать. Вадерион вновь усмехнулся: как плохо контролировала себя светлая. Однако
— Что у тебя с ладонью? — жестко поинтересовался он, мысленно гадая: неужели кто-то в замке настолько обнаглел, что посмел поднять руку на его женщину? Вроде бы таких дураков рядом с собой Вадерион не держал.
Элиэн, как и прежде, промолчала, лишь бросила на него полный ненависти взгляд, и он сам отдернул рукав. Долго молчал. Очень долго. У светлой уже затекла рука, когда он наконец ее отпустил.
— Почему? — лишь спросил он.
Она бросила на него непонимающий взгляд, пряча искалеченную ладонь за рукавом платья.
Вадерион мысленно вздохнул глупости супруги. И это родит ему наследника.
— Я видел достаточно ран, чтобы уметь определять, кто их нанес. Не изображай дурочку. Ты сама себя укусила. Почему?
— Больно, — тихо, едва слышно и так невнятно ответила Элиэн, что Вадерион только чудом понял, что она сказала. — Очень больно, — повторила светлая.
— И кто же тебе причинил боль? — Нет, все же кто-то в замке окончательно обнаглел.
Взгляд голубых глаз был настолько выразителен, когда уперся в его грудь, что Вадерион понял все без слов.
— Я, — это был не вопрос, но Элиэн кивнула.
— Ночью, — и вновь она кивнула, только желваки заходили по скулам.
Вадерион посмотрел на скрытую под тканью платья руку. Ему, мягко говоря, было плевать на желание супруги — это ее долг, родить ему наследника, — однако он знал, что должен испытывать эльф, чтобы прокусить себе не только плоть, но и мышцы, и сухожилия. Это должна быть невыносимая боль.
Невольно вспомнились узники, которых они спасли из подвалов Великого паладина де Гора. Великого светлого ублюдка, как звал его Вадерион. Тех мальчишек он вытаскивал сам, помнил, как они вырывались и кусались, даже когда оказывались в безопасности. Светлый урод немало поглумился над детьми темных.
— Я больше не потревожу тебя в спальне. Если, конечно, ты сама не пожелаешь, — добавил Вадерион с короткой усмешкой. Элиэн резво покачала головой.
Ладно, сейчас действительно лучше оставить в покое девку, пока та не создала себе еще больше проблем. Она не настолько привлекательна для него (вовсе не привлекательна), чтобы желать секса с ней. К тому же скоро война, займется вопросом наследования после, тогда и постарается, соблазнит эту ледышку. Мотание головой его, конечно, позабавило: сначала строят недотрог, а после сами падают в его объятия. Еще ни одна женщина не устояла перед Императором, он был слишком лакомым кусочком. И слишком хорош.
Только прокушенная рука не давала покоя, да память подкидывала ему картины прошлого, как он успокаивал одну из жертв де Гора. Как мальчишка вцепился зубами ему в плечо, а потом на этом же плече и рыдал. Именно тогда Вадерион поклялся себе, что уничтожит светлого, посмевшего калечить детей темных. Он сдержал свою клятву, хотя де Гор был убит руками того, кто заслужил право мести. Но убит по его, Вадериона, приказу.
— Элиэн, — окликнул он удаляющуюся светлую эльфийку. Та нервно обернулась.