Судьба разведчика: Книга воспоминаний

Грушко Виктор Федорович

Но с кадровой точки зрения осуществление таких планов представляло определенную трудность. Перемещение генерала из ПГУ в ВГУ могло оказаться непопулярным среди личного состава, который всегда считает, что в подразделении достаточно своих кандидатов на выдвижение. Крючков прекрасно это понимал и действовал осторожно. В частности, он выждал несколько месяцев, еще раз все взвесив и изучив настроения, прежде чем принять окончательное решение.

Чтобы не обострять ситуацию, я не взял с собой никого из моих помощников и сотрудников разведки. Постарался сразу установить хорошие деловые отношения со своими заместителями во Втором главке и начальниками более чем 20 управлений, служб и отделов. Вместе с ними уточнил цели и формы работы. Процесс вхождения в коллектив прошел очень хорошо. Индикатором доброго ко мне отношения послужило выдвижение меня от коллектива контрразведчиков кандидатом в делегаты очередного съезда КПСС, который состоялся

спустя всего несколько месяцев после нового назначения. Я не добивался выдвижения, но сразу несколько подразделений на своих собраниях проявили инициативу и оказали доверие именно мне. В результате тайного голосования по спискам, в которые были включены 6–7 достойных и уважаемых людей, за меня было отдано около 80 процентов голосов. Такая поддержка укрепила мое положение во Втором главном управлении, где я с большим напряжением и вместе с тем удовлетворением проработал около двух лет, вплоть до назначения меня первым заместителем председателя КГБ в начале 1991 года.

С точки зрения объема и режима работы перемены для меня были небольшими, однако освоение нового круга задач потребовало дополнительного времени и усилий. Внешне рабочий день выглядел так, как и раньше: документы, совещания, решения и операции с утра до позднего вечера, но практически без выходных. Хлеб разведчика и контрразведчика одинаково несладок. Одним из преимуществ моего предшествующего опыта явилось заметное укрепление взаимодействия между Первым и Вторым главками.

Различные направления оперативной деятельности имеют свои особенности, постичь которые даже при высоком уровне профессионализма и солидном опыте весьма непросто. Контрразведка решает огромный круг задач — от выявления фактов измены, в том числе и в собственных рядах, до вскрытия планов и замыслов разведывательных служб иностранных государств по добыванию военных, научно-технических и политических секретов, подрыву интересов безопасности страны.

Органы контрразведки и борьбы со шпионажем существовали со времен зарождения государств. Известно, например, что еще в Древнем Египте существовали структуры, занимавшиеся предотвращением утечки секретной информации и выявлением попыток влияния извне на политику, оборону и общественные настроения в стране.

Советский Союз в условиях сложившегося в XX веке международного положения, разумеется, не был исключением. 20 декабря 1917 г. была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. В ней с первых дней возникло контрразведывательное направление.

Насколько важно иметь эффективную контрразведку в поворотные моменты истории и в кризисных ситуациях, показывает пример, относящийся к 1941 году. Советская контрразведка в течение весны смогла получить важнейшие сведения о подготовке Германии к войне против Советского Союза. Источником информации был молодой сотрудник германского посольства в Москве, антифашист Герхард Кегель, на протяжении ряда лет помогавший советским контрразведчикам. По его словам, руководитель гитлеровской разведки Вальтер Шелленберг, прибывший в Москву под прикрытием предпринимателя, заявил на узком закрытом совещании в посольстве Германии, что «Советский Союз перестанет существовать через несколько недель». Значение такой информации в совокупности с подобными сведениями, полученными из других источников, трудно переоценить.

Наряду с решением «классических» задач по защите государства от иностранной шпионской деятельности в конце 80-х и начале 90-х годов уделялось много внимания приведению правовой базы контрразведывательной деятельности КГБ в соответствие с процессами демократизации, гласности и большей открытости. Как одному из заместителей председателя КГБ мне приходилось непосредственно заниматься уточнением законодательства, регулирующего деятельность органов госбезопасности, их права и обязанности, формы общественного контроля, что было необходимо для совершенствования правового государства. Это выразилось прежде всего в усилении подчинения КГБ, как и других министерств и ведомств, Съезду народных депутатов, Верховному Совету и Совету Министров СССР.

С другой стороны, разработка закона о КГБ должна была учитывать тот факт, что объектом законодательства являлось, в общем-то, не обычное учреждение, а специальные службы со своеобразными формами и, методами работы. Оперативная работа должна была по-прежнему проводиться секретно, но регулироваться таким образом, чтобы обеспечить законопослушание сотрудников и защиту прав граждан и исключить любой соблазн нарушений нормативных актов ради скорейшего достижения результатов. Горячим сторонником и проводником этой линии в свое время был Ю.В.Андропов. Его твердым последователем стал В.А.Крючков. Среди оперативного состава такой подход находил широкую поддержку, а от тех, кто считал возможным преступить черту дозволенного, независимо от побуждений, мы решительно

и без сожалений избавлялись. От высших органов государственной власти требовалось, по сути, одно: сохранение государственной и служебной тайны, поскольку борьба со шпионажем или мафией требует внедрения офицеров и агентуры, сопряженного с риском для их жизни и здоровья, во враждебные структуры.

Хочу подчеркнуть, что ни Второй главк, ни руководство КГБ в период моей работы в контрразведке не занимались преследованием «инакомыслящих». Пятое управление КГБ, преподносимое СМИ как некий центр «политического сыска», что до невероятности искажало и преувеличивало его роль, было упразднено, а вместо него создано Управление по защите конституционного строя, перед которым в качестве главной задачи была поставлена борьба с терроризмом.

Как бы то ни было, перемены произошли большие и в 1991 году они были закреплены в законе об органах госбезопасности, который долго и тщательно отрабатывался. Закон был принят Верховным Советом практически единогласно.

Одновременно контрразведка столкнулась и с другой проблемой. Ввиду бюджетных трудностей (но вовсе не в связи с каким-либо сокращением круга задач) началось частичное сокращение личного состава. По моему мнению, некоторую реорганизацию подразделений представлялось возможным осуществить без ущерба для эффективности за счет избавления от «балласта». Мы достаточно безболезненно провели некоторые сокращения, отправив в отставку людей, выслуживших предельные сроки, и уменьшив количество руководящих должностей. Увеличили нагрузку на сотрудников и потребовали от руководителей всех уровней активизировать работу по конкретным делам, оторваться от бумаг и заседаний.

Проблема сокращений в КГБ имела и еще одну сторону. Одним из аргументов несведущих политиков и откровенных демагогов было утверждение о якобы колоссальных масштабах советских органов госбезопасности по сравнению с ЦРУ.

Но это сравнение невозможно признать уместным. ЦРУ занимается исключительно разведкой, в то время как структуры КГБ включали и разведку, и контрразведку, и охрану государственных границ, и обеспечение безопасности высших должностных лиц государства, и правительственную связь, и шифрование, и создание современных технических средств для оперативной деятельности, и целый ряд других направлений. Только в пограничных войсках проходили службу 220 тысяч человек. В 1990 году впервые был обнародован бюджет КГБ. Хотя этот шаг был необычным, но оказался нужным. Критики смогли убедиться, что по количеству людей и особенно по финансовым средствам органы госбезопасности Советского Союза намного уступали сообществу различных спецслужб США. У нас эти средства составляли всего около 4 миллиардов рублей, а в США только у ЦРУ (не считая ФБР, Агентство национальной безопасности, разведку Госдепа, секретную службу министерства финансов, службу береговой охраны, иммиграционные власти и т. д. и т. п.) порядка 30 миллиардов долларов! То, что мы выдерживали конкуренцию с американцами и их союзниками и считались одной из наиболее эффективных специальных служб мира, объясняется исключительно высокой профессиональной подготовкой и идейной убежденностью сотрудников.

Быстрые и радикальные перемены в обществе в конце 80-х и начале 90-х годов усилили негативные тенденции, к которым контрразведка не могла остаться безучастной. Резкий рост организованной преступности на фоне нараставшего кризиса в экономике оказался не по силам органам внутренних дел, прокуратуре и судам. Мафиозные группы, сколотившие огромные состояния, стали рваться к политической власти, продвигать в ее структуры своих людей, прибирать к рукам коррупционеров. В 1989 году один из таких «крестных отцов» вместе с сообщниками был арестован КГБ. Удалось установить, что они объединяли усилия всего преступного сообщества в одном из регионов для выдвижения своих людей в народные депутаты СССР. К сожалению, этот факт не был единичным. Со стороны мафиозных кругов отмечались нарастающий вызов и нажим на конституционные органы власти и управления. А одной из задач контрразведки была именно защита государства от таких посягательств. К тому же отечественные мафиози сделали ставку на укрепление связей с международными преступными кланами, резко увеличили масштабы валютных спекуляций. Только в 1989 году было арестовано около 300 преступников, у которых изъятые деньги составляли астрономические суммы. За первые пять лет перестройки благодаря усилиям контрразведки перед судом предстало полторы тысячи человек, в том числе около 70 иностранцев, за незаконные валютные операции и контрабанду. Государству были переданы огромные денежные средства в рублях и валюте, драгоценные металлы и камни, произведения искусства, являющиеся национальным достоянием, такие как полотна Айвазовского и Левитана, уникальные изделия Фаберже, античные эмалевые миниатюры. Вместо того чтобы навсегда бесследно исчезнуть за границей, они вновь вернулись в наши музеи и на выставки.