Судьба разведчика: Книга воспоминаний
Шрифт:
Это наказание я переживал тяжело. Ни к подбору Гордиевского в органы госбезопасности, ни к его направлению в разведку я отношения не имел, но меня угнетало то, что чрезвычайное событие произошло в курируемом мною подразделении. Грубые промахи в наблюдении за Гордиевским в 1985 году, в результате чего ему удалось бежать из страны, конечно, были для нас сильным ударом и большим успехом англичан. Возможно, за Гордиевским нужно было лучше присматривать, когда он работал за рубежом. В то же время я считаю, что комиссия в своих выводах исходила из стремления во что бы то ни стало найти и наказать виновных, но ведь есть пределы требованиям, которые можно предъявлять конкретным сотрудникам. Объявленный мне выговор был единственным замечанием,
Очень важной частью расследования по делу Гордиевского была подготовка предложений о реакции Советского Союза на действия англичан. Правительство Великобритании попыталось прибегнуть к обходным маневрам и шантажу. Вопреки обычной практике англичане не передали какого-либо официального сообщения через советского посла в Лондоне, а довели письменную информацию через специфические каналы в одной из третьих стран. Смысл этого состоял в том, чтобы не привлекать раньше времени внимания к готовящейся ими акции, направленной на то, чтобы отомстить Советскому Союзу за создание великолепной сети источников в Англии во время и после второй мировой войны. В английском обращении заявлялось, что Гордиевскому по его просьбе предоставлено политическое убежище в Великобритании и что англичане намерены теперь выслать из страны целый ряд советских представителей и членов их семей. Но советской стороне делалось предложение отозвать этих людей, чтобы избежать официального объявления их «персонами нон грата» и не допустить огласки. Взамен нам «рекомендовалось» не прибегать к высылке английских дипломатов из Советского Союза. Кроме того, англичане требовали предоставить семье Гордиевского возможность беспрепятственно выехать в Великобританию.
В.А.Крючков и я потратили полдня на подготовку записки М.С.Горбачеву с предложениями о соответствующем ответе советской стороны. У нас самих сомнений и расхождений не было. Но как далеко готовы будут пойти министр иностранных дел Шеварднадзе и Генеральный секретарь Горбачев? И начальник разведки, и я считали, что обращение англичан было слишком наглым. Естественно, невозможно требовать любви к иностранной разведывательной службе, деятельность которой с точки зрения местных властей является незаконной. Однако существуют своего рода неписаные правила игры, некие этические нормы, в обычных условиях соблюдаемые. Англичане же действовали так, как, по нашему мнению, даже не рискнули бы американцы. Мы рекомендовали советскому руководству не идти на уступки, а реагировать адекватно, то есть выдворить из страны ровно столько их представителей, сколько они собираются выслать советских граждан.
В вопросе о семье Гордиевского мы стояли перед дилеммой. С одной стороны, было очевидно, что оставшиеся в Москве его жена и дочери не замешаны в преступлениях и не должны страдать из-за него, а с другой — вопрос о воссоединении семей уже имел свою историю. И ранее в ряде случаев рассматривались подобные обращения от имени военных преступников, проживавших на Западе. Заместитель министра иностранных дел И.Н.Земсков разработал подход, согласно которому Советский Союз вообще не должен вступать в какие-либо переговоры о воссоединении семей преступников. Этому принципу мы последовали и в деле Гордиевского. Согласно советскому законодательству, он являлся не просто преступником, а изменником Родины. Поэтому его семья оставалась жить в Советском Союзе вплоть до 1991 года.
Когда позиция Первого главного управления была доложена председателю КГБ В.М.Чебрикову и получила его одобрение, мне было поручено поехать в МИД для согласования ее с этим ведомством. Шеварднадзе прочитал записку в моем присутствии, нажал на кнопку и пригласил своего первого заместителя Г.М.Корниенко. Тот в течение многих лет был ведущим экспертом по Соединенным Штатам и принимал непосредственное участие в разработке советской внешней политики на западном направлении. Деятельность Шеварднадзе
Еще более удивительным нам показалось то, что Горбачев согласился с запиской. Случись это году в 1988-м или позже, я думаю, он не осмелился бы на столь резкую реакцию по отношению к Западу.
Конфликт с англичанами вылился в то, что 25 советских граждан, несомненно указанных Гордиевским, были высланы из Великобритании. Мы ответили тем же. Советская контрразведка была хорошо осведомлена о том, кто из англичан занимался разведкой в Советском Союзе и кто мог подозреваться в проведении специальных мероприятий, поэтому ущерб, понесенный Англией, был не меньше нашего. Раздосадованные англичане выслали еще 7 советских граждан. В ответ мы отобрали 7 английских представителей и выдворили их. После этого премьер-министр Англии Тэтчер наконец заявила, что «пора остановить эту карусель». В Англии поняли, что у нас больше специалистов по Великобритании, чем у них квалифицированных русистов, и мы сможем быстрее оправиться от полученных ударов. Кроме того, англичане, видимо, решили, что им выгоднее иметь дело с установленными разведчиками, чем с новичками, которых нужно долго изучать, чтобы убедиться в их принадлежности к специальным службам. Поэтому я считаю, что эта схватка закончилась вничью.
С возможностью появления время от времени изменников типа Гордиевского вынуждена считаться любая разведка, будь то КГБ, СИС или ЦРУ. От провалов не застрахован никто. Но Гордиевского больше всего профессионалы презирают за то, что он особенно подло вел себя по отношению к бывшим друзьям и коллегам. Он нанес тяжелый удар по соотечественникам и иностранцам, подчас вовсе не причастным к специальным службам.
Больше всех пострадал от стремления Гордиевского к «самоутверждению» норвежец Арне Трехолт, которого по его оговору упрятали в тюрьму на 20 лет.
Глава 14
Трехолт — жертва интриги
Суббота, 21 января 1984 г. Вторая половина дня. На даче звонит телефон специальной связи. Меня просят срочно прибыть в штаб-квартиру разведки. Накануне в Осло по подозрению в шпионаже в пользу Советского Союза арестован известный норвежский дипломат и подающий большие надежды политический деятель Арне Трехолт.
Арне Трехолт. Его образ сразу встает передо мной. Я познакомился с ним на одном из приемов в советском посольстве в конце своей командировки в Осло. Это, очевидно, было в 1971 или 1972 году.
Мы уже виделись с ним однажды и раньше. Помню, я обедал в ресторане «Багатель» на Бюгдей Алле в Осло. В ресторан зашел Трехолт, который в то время работал сотрудником Норвежского внешнеполитического института. Мне он был заочно знаком по своей работе в качестве обозревателя центрального органа Норвежской рабочей партии — газеты «Арбейдербладет». Захотелось поприветствовать его и воздать должное за впечатляющие материалы о Греции, в которой в апреле 1967 года была установлена военная диктатура.
Пришлось сдержаться. Мои «друзья» из норвежской контрразведки, как обычно, были неподалеку. Думаю, что, если бы они зафиксировали наше приветствие, это было бы ложно понято и использовано.
Все это не выходит из головы, пока еду на машине к себе на работу. В бытность мою резидентом КГБ в Норвегии, а впоследствии начальником Третьего отдела ПГУ я старался всегда быть в курсе того, что происходило на Севере Европы. Мои длительные командировки в Норвегию также способствовали тому, что и впоследствии я следил за происходящим в политической жизни этой страны. В течение многих лет я читал наиболее важные разведывательные сообщения и дипломатические телеграммы, которые поступали из Осло. Имя Арне Трехолта в 70-е годы упоминалось в них довольно часто.