Судьба с чужого плеча
Шрифт:
— Не закроют. Я им тебя не отдам, обещаю.
Стук в дверь.
— Открывайте, полиция! — раздается еле слышный голос.
Расстояние до прихожей меня ободряет. Хочется верить обещанию Игоря.
— Но что ты можешь сделать?
— Это они ничего не могут сделать. Чтобы зайти в дом, им нужен ордер на обыск. Поверь, его у них нет.
Я перевожу дух. Прижимаю руку к груди, чтобы приглушить стук сердца.
— Главное сиди тихо. Все будет хорошо, — отпускает мои плечи и идет к двери Игорь.
— Кто там?
— Полиция!
Стоит Игорю выйти из комнаты, как голос снаружи начинает казаться громче, чем есть на самом деле.
— Что вам нужно?
— Панин Игорь Дмитриевич?
— Да,
— К нам поступили сведения, что вы укрываете гражданку Паукову. Она подозревается в убийстве.
— Вас обманули, никакой Пауковой здесь нет.
— У нас есть постановление о производстве обыска. Если вы не откроете, нам придется выбить дверь.
Больше всего на свете я хотела, чтобы слова Игоря оказались правдой, поэтому поверила, что ордера быть не может. Теперь голос полицейского кажется ненастоящим. К сожалению, это не кошмарный сон, а реальность, в которой меня вот-вот посадят в тюрьму. Я вскакиваю с кресла и оглядываю комнату. Что делать? Куда бежать? Где спрятаться?
— Подождите. Найду ключи и открою, — отвечает Игорь.
Он забегает на кухню и хватает меня за локоть.
— Вылезай в окно.
— Они меня заметят!
— Не заметили же, как я сюда запрыгнул.
— А дальше? Куда мне бежать?
— Спрячься в сарае. Они осмотрят дом и уедут. Не трясись! Я тебе обещаю: все будет хорошо.
Ты обещал, что у полицейских не будет ордера на обыск, думаю я, но беспрекословно подчиняюсь приказу Игоря. Сажусь на подоконник и свешиваю ноги. Пусть это и первый этаж, но выпрыгивать из окна все равно страшно.
— Нам долго ждать? — подгоняет голос снаружи.
— Иду, иду! — отзывается Игорь и, подбадривая, гладит меня по спине.
Я поднимаю глаза к небу в молитве и спрыгиваю вниз. Почти бесшумно приземляюсь на ноги. Дожидаюсь, пока Игорь откроет дверь и впустит полицейских в дом. На корточках проползаю под окном и заглядываю за угол: снаружи никого. Привстаю и на полусогнутых ногах бегу к сараю. Замираю возле двери. Только бы не заскрипела! Тише милая, тише… Дверь приоткрывается, я боком пролезаю внутрь. Сердце колотится так громко, что, кажется, его стук слышен даже в доме. Колени дрожат, то и дело касаясь друг друга. Последние силы уходят на удержание равновесия. Я медленно опускаюсь на пол. От напряжения ноет каждая мышца. Закрываю глаза и стараюсь сосредоточиться на глубоком дыхании. Постепенно стук в груди затихает, как и все звуки вокруг. Угрожающий мир отдаляется, а я погружаюсь в успокоительную дрему.
Сквозь сон до меня доносится приглушенный голос Игоря:
— Я же говорил — никого, кроме меня, здесь нет.
Следом раздается хлопок двери. Сквозь бревна в темноту сарая пробивается свет. То ли медитация, то ли сон, что бы это ни было, оно помогло разложить мысли по нужным полкам, в голове прояснилось. Я поворачиваюсь к стене, глаза сужаются до размеров щелки между бревнами. Игорь с двумя моими старыми знакомыми спускается с крыльца. Высокий полицейский с руками до колен направляется в сторону мотоцикла. Игорь что-то рассказывает его молодому напарнику и идет следом. Они подходят ближе, и я слышу, как Игорь расписывает достоинства своего мотоцикла. Полицейские, кивая, рассматривают байк со всех сторон. Молодой, с полными зависти глазами, проводит ладонью по полированному боку мотоцикла. На лице Игоря отражается недовольство. Он с трудом сдерживается, продолжая заговаривать полицейским зубы. Длиннорукий, как орангутанг пальмовой веткой, ковыряется в зубах сигаретой и безрезультатно щелкает зажигалкой. Игорь закуривает сам и подносит зажигалку к лицу полицейского. Тот недовольно косится на дорогой аксессуар, но подкуривает.
— Это Зиппо?
— Небось, п-подделка? —
Игорь только пожимает плечами.
— Давайте отойдем от мотоцикла, — предлагает он.
— Что, боишься? — ухмыляется длиннорукий.
Лицо Игоря передергивается от злости.
— Знали бы вы, сколько стоит этот мотоцикл, — отвечает он на удивление спокойным голосом, — не стали бы возле него курить.
Длиннорукий пренебрежительно пожимает плечами, но отходит от мотоцикла.
— Эй, хозяин, — говорит он, глядя в сторону сарая. — Что у тебя там?
Я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Хватаю ртом воздух, но вместо того чтобы дышать, только надуваю щеки. Идиот! Цел бы остался твой мотоцикл, а мне теперь крышка. Стараюсь снова прищуриться так, чтобы разглядеть, что творится на улице. Оба полицейских идут прямо на меня. Я надеюсь на чудо, но его не происходит. Игорь, вместо того, чтобы спасать положение, снова щелкает зажигалкой. Я перевожу взгляд с приближающихся ментов на подставившего меня Игоря и замечаю что-то неладное в его поведении. Он украдкой оглядывается на мотоцикл и, сделав шаг вперед, бросает горящую зажигалку в его сторону. Валяющаяся рядом канистра с бензином, которую Игорь выбросил при появлении полицейской машины, вспыхивает как факел у циркача.
— Вашу мать! — кричит Игорь. — Я же говорил, нельзя курить возле мотоцикла!
Менты останавливаются в метре от сарая, а Игорь спешит к ним.
— Пять литров бензина! Кто теперь за это запла…
Голос Игоря заглушает громовой раскат. Столб огня накаляет воздух вокруг, трое мужчин падают на землю, я пригибаюсь и накрываю голову руками. Когда звук окончательно затихает, в тишине раздается голос полицейского:
— Так с-сколько он с-стоил, ты г-говоришь?
Я поднимаюсь на локтях, пытаясь разглядеть, что произошло. Одного взгляда на Игоря достаточно, чтобы понять: мотоцикла больше нет.
— Я вас в долговую яму засажу, — широким шагом направляется к останкам мотоцикла Игорь.
— Да пошел ты, — догоняет его обезьяноподобный, молодой коллега плетется следом. — Нас здесь и близко не было. Сам виноват! А будешь возникать, я тебе пятнадцать суток устрою, за хулиганство. Вон, соседей напугал.
В поле зрения появляется Петр Васильевич. Он тут же присоединяется к спору и сам чуть не зарабатывает пятнадцать суток, но вместо них получает кулаком по голове от жены Мани и уходит восвояси. Игорь продолжает крыть садящихся в машину полицейских и, даже когда они скрываются за поворотом, все еще посылает вдогонку угрозы подать в суд. Он долго стоит без движения, как будто в мире не осталось ни одной цели, к которой ему стоит идти. Я, выжидая, постепенно принимаю его потерянную сгорбленную позу. Так не пойдет. Теперь моя очередь действовать. Вернуть мотоцикл вряд ли удастся, но привести Игоря в чувства я могу. С трудом поднимаюсь на отекшие ноги и потихоньку выхожу из сарая.
— Игорь! — зову громким шепотом.
Не дождавшись ответа, бросаю в него камушек. Жестоко, но эффективно. Игорь оглядывается, а я машу рукой в сторону крыльца. Первая захожу в дом. По дороге на кухню подхватываю оставшиеся на столике чашки. Крепкий чай и бутерброды с колбасой — лучшее лекарство. Когда Игорь, наконец, добирается до дома, я уже встречаю его с едой в руках. Он проходит мимо и садится на диван, даже не замечая моего присутствия. Одними бутербродами здесь не обойтись. Бегу на кухню и возвращаюсь с бутылкой водки. Сажусь на диван и протягиваю наполненную до краев рюмку. Игорь без возражений опрокидывает в себя содержимое. Выражение лица остается безразличным, как будто он не почувствовал вкуса, но когда я протягиваю тарелку с бутербродами, он берет только ломтик колбасы. Хороший признак.