Судьба самозванки
Шрифт:
Позади раздается еще больше смеха, а затем Синнер обходит меня с довольной ухмылкой на губах.
Комната снова вращается, теперь вертикально и совершенно… Нормально. Ну, Одаренная версия.
Я скриплю зубами, раздраженная тем, что этот гребаный мудак снова достал меня. Прежде чем повернуться, я осторожно вытираю глаза, чтобы никто не узнал, но когда я убираю руку, то, что на мне надето, бросается в глаза. Черные бретельки пересекают торс и едва прикрывают соски, оставляя обширную ложбинку и грудь, а низ моего платья ниспадает водопадом готического кружева. Сбоку есть разрез, который доходит до бедра, обнажая отсутствие
Я ненавижу тебя, Ледженд, но также благодарю тебя. Извращенец.
Медленно я поворачиваюсь, расправляя плечи и отгоняя все, что произошло всего несколько мгновений назад.
Время показа, и если кто-то и умирает в этом фильме, то это Найт. И, возможно, его сучки-подражательницы.
Десять
Найт
Волосы на затылке встают дыбом, давая знать, что она наконец прибыла. Не то чтобы я ждал. Кулак сжимает стакан.
Я все еще не могу поверить, что после публичного отказа от Лондон меня заставляют играть в эту игру. Поиск королевы среди четырех избранных наверняка был бы кошмаром, а не развлечением, но выбирать королеву среди них, когда та, кто была создана для меня, находится в пределах досягаемости? Так чертовски близко, что я буквально чувствую сводящий с ума аромат ее плоти?
Я качаю головой.
Почему она потеет?
Она горячая штучка?
Мгновенно я смотрю в дальний левый угол бального зала, где огненная Фея раскачивается высоко в воздухе, каждым взмахом ног раздувая пламя, обрамляющее корону. Я должен сказать Лондон, чтобы она придвинулась поближе, чтобы она могла почувствовать энергию, которой корона наделяет избранных…
Что за хуйня?
Мои брови сходятся на переносице, и я допиваю то, что осталось от напитка, уставившись на дно пустого стакана и желая, чтобы хватило сил щелкнуть пальцами и снова наполнить его.
Мог бы, и прислуга подорвалась и быстро сделала необходимое. Я бы и глазом не успел моргнуть. Но каким подарком было бы иметь возможность сделать это самостоятельно.
– Еще один, милорд?
– Офира - рыжеволосая Сирена, хрипит, ее длинные ногти поглаживают золотую змею, обвившуюся вокруг ее горла.
– Оно и спит так?
– спрашиваю я, замечая, что тело кажется твердым, как настоящее золото.
Ее край губ изгибается, уголки глаз пылают красным.
– Она никогда не спит, мой господин. Если бы она спала… многие мужчины погибли бы, - мрачная улыбка появляется на ее лице.
– Большинство из них были бы ненужными смертями.
Мой взгляд скользит влево, останавливаясь на самых чистых белых волосах, которые я когда-либо видел, и я не могу отвести взгляд, когда Лондон поднимается по ступенькам к бару.
Ее платье распахивается, показывая обнаженную кожу бедра.
Она показывает другим, что принадлежит мне, и я должен, блядь, убить ее за это.
Она замирает, голова поворачивается в мою сторону, и наши взгляды встречаются. Она сглатывает, и я опускаю глаза, только когда ее взор опускается на мои руки.
Покрытые засохшей кровью и большими осколками битого стекла, зажатые между
В груди возникает небольшая боль, но она исчезает прежде, чем я успеваю понять, откуда, черт возьми, она взялась и почему она здесь.
– Возможно, я могу попросить разделить комнату с молодой отвергнутой? Я могла бы избавить тебя от твоей проблемы в течение одной луны…
Прежде чем я понимаю, что делаю, я бросаюсь к шее рыжей, мои когти вытянуты и изголодались по ощущению разорванной плоти.
Глубокий стон Сильвера наполняет мои уши, и когда я моргаю, в ноздри ударяет его запах, его тело обвивает мое в крепких объятиях, лицо Крида над его правым плечом, Син - над левым.
Как один, они толкаются вперед, оттесняя меня, пока мы полностью не выходим из комнаты. Руки Сильвера находят мои плечи, и мне требуется секунда, чтобы понять, что он тянет меня, чтобы отстранить.
Мой взгляд падает на зияющие дыры в его груди, и я смотрю на свои руки, острого оружия, которое живет в них, нигде не видно.
Кожа Сильвера начинает светиться, раны затягиваются по мере того, как он исцеляет себя изнутри. Когда его глаза снова открываются, он указывает пальцем на меня, прежде чем отступить через открытый портал, закрывая его прямо за собой.
Я остаюсь со своими братьями в комнате в королевском поместье. Я вскакиваю на ноги, щелкаю пальцами и создаю портал, но я так взвинчен, что, блядь, ничего не вижу. Я не знаю, в какое дерьмо они все играют, но я здесь не для этого.
Крид небрежным движением руки закрывает портал.
– Расслабься, - требует он.
– Сейчас.
– Пошел ты.
Затем Ледженд присоединяется к нам, появляясь у меня за спиной.
– Трахаться будет не с кем, если ты не сможешь себя контролировать.
– Это не я!
– я кричу, и мои братья останавливаются, все трое придвигаются ближе друг к другу, замешательство указывает в мою сторону.
– Это не я.
– Найт…
– Это, блядь, не я, Крид!
– я кричу, ярость нарастает.
– Ты думаешь, я бы вел себя, как гребаное обезумевшее животное во время полуночного совокупления, из-за нее? Предательницы? Слабой девушки, которая любит людей так, словно они стоят больше, чем кровь в их венах? Гребаная Одаренная, которая даже не знает, как открыть чертову дверь, не взявшись за ручку?!
– я откидываюсь на подушки.
– К черту, нет и нахуй ее. Я, блядь, ненавижу ее.
Когда я говорю это, острая боль пронзает грудину, как будто земная Фея на сегодняшней вечеринке протянула свои колючие лозы прямо в нее.
Крид свирепо смотрит, качая головой, в то время как Син просто смотрит, вероятно, задаваясь вопросом, не следует ли ему помучить ее немного сильнее, чтобы я почувствовал себя лучше, но это мой младший брат сгибает колени, приближая свое лицо к моему.
– Неправильно, - говорит он как ни в чем не бывало.
– Это ты, и ты это знаешь. Это более глубокая часть тебя. Самая настоящая, блядь, часть. Часть, которая знает, кто ты на самом деле, и чего она хочет, - и эта девушка, которая принадлежит тебе. Этого нельзя отрицать. Лондон принадлежит тебе. Буквально. Ты можешь ненавидеть это и можешь ненавидеть девушку, но пока ты полностью не разорвешь связь, таковы факты. Ложь самому себе только разозлит тебя. Поверь мне.