Судьба самозванки
Шрифт:
Это просто часть моего пути к моему наследию.
Естественно ли отвергать душу, которая была создана, чтобы владеть твоей? Нет. Обычное дело? Блядь, нет. На самом деле, это один из худших ходов, которые может сделать наш вид.
Это не так просто, как бросить ее. Я бы чертовски хотел, чтобы это было так, потому что это сделало бы то, что будет дальше, намного проще. Не то чтобы мне будет легко. Я не знаю.
Я могу справиться со всем, что в меня бросают, и я сделаю это с гребаной улыбкой, кровь любого, кто встанет
Тем не менее, я чертовски уверен, что планирую предстать перед Ревущим Пламенем Рата, где гвардейцы прошлых войн начали свой путь к победе, воспеть ночных Монстров, которые жили до нас, и надеяться, что одна из этих девушек сможет со временем занять место Лондон. На троне, в моей голове и на моем члене.
Третья часть выглядит маловероятной, поскольку первая избранная следует инструкциям своей королевы и входит в стеклянную витрину перед ней. Вход закрывается, запирая ее внутри, и быстрым движением маминой руки похожая на куб коробка медленно перемещается по длинному коридору, ведущему ко мне.
В холле кромешная тьма, как и в комнате, которую мы занимаем. В помещении всего два источника света. Один из красной реликвии у моих ног, дающий избранным не более чем силуэт их возможной будущей вынужденной пары. Второй исходит от самого куба.
Каждый край подсвечен, золотое сияние каскадом ниспадает на девушку внутри. Она стоит высокая и неподвижная, как статуя, длинные рыжие волосы свободно спадают на спину большими волнами. Золотые булавки вдеты над ушами, а всю шею закрывает колье того же оттенка, конец которого загнут и направлен на грудь.
– Это Офира Октав, - мама вращает пальцем, и куб начинает поворачиваться, давая нам возможность увидеть девочку со всех сторон.
– Вампир?
– наверное.
– Сирена.
Наши стулья находятся на высоте четырех футов над землей, а куб движется вперед, пока не окажется в двух футах от первой ступеньки. Рыжеволосая распахивает свое золотистое платье с разрезом, обнажая длинные, стройные ноги, когда она опускается передо мной на колени. Ее шелковистые волосы изящно ниспадают на плечи, и она стоит там, склонив голову перед нами.
Я наклоняю голову, пытаясь прикоснуться к ее, и хмурюсь, когда ничего не получаю.
– Куб блокирует вход и выход магии, - я смотрю на Крида, который ухмыляется на своем месте.
– Глаза, - требует мать.
Голова Офиры поднимается, ее губы изгибаются в скромной улыбке, когда золотистый взгляд находит мой.
– Мой господин, - ее голос хриплый от вожделения.
Золотое ожерелье на шее начинает вращаться, полностью исчезая, пока предмет снова не привлекает мое внимание, на этот раз обернутый вокруг ее руки, пока голова змеи не начинает шипеть над костяшками ее пальцев.
Мои губы изгибаются в одну сторону, и краем глаза я замечаю, что Ледженд наклоняется ближе.
–
– Что-то вроде этого.
– она борется с улыбкой.
– Возможно, у меня будет возможность рассказать тебе больше, в другой раз.
Обращая внимание на змею, я провожу пальцем по нижней губе.
– Возможно, ты так и сделаешь.
Офира кивает один раз, поднимаясь на ноги, а затем свет вокруг нее меркнет, пока от нее не остается ничего, кроме тени.
Куб поднимается в воздух, перемещаясь в дальний левый угол комнаты, а затем вызывается вторая.
На этот раз стекло светится темно-красным, мало чем отличающимся от цвета под моими ногами. Оно темное и пугающее, и я не могу не наклониться вперед.
Девушка внутри стоит так же, как и первая, темные волосы настолько прямые, насколько это возможно. Они ниспадают шелковым занавесом ей на плечи, почти до талии. На коже этой женщины нет никаких украшений, но следы зубов украшают запястья, как самые желанные из браслетов.
– Вот твой вампир, - Синнер вытягивает ноги, откидываясь на спинку стула.
Она для меня ничто.
Мысль прожигает себе путь в сознании, прежде чем я могу остановить ее, и я стискиваю зубы, пока жар не становится не больше, чем от фитиля свечи. Кислота поднимается к горлу, заставляя меня проглотить любой ответ, который мог бы быть, и затем вампирша, которой она, должно быть, была, потому что мать не исправила заявление Сина, оказывается передо мной.
Ее платье короткое, облегающее и черное. Прозрачное черное.
Перекрещенные ленты из страз прикрывают ее соски под прозрачным материалом, как и тонкая полоска страз между ног - она показывает мне свою киску, хорошо натертую воском.
Когда она опускается на колени, по одной ноге за раз, каждый дюйм ее тела на виду, и пока у моих братьев натягиваются джинсы, мне приходится постараться, чтобы с моего лица сошло хмурое выражение.
– Эвангелина Валюр, - начинает моя мать, голова девочки все еще склонена.
– Ее Дух раскрылся. Ее пара была убита два года назад.
При этих словах я подаюсь вперед.
Ее пара была убита.
Она потеряла свою половинку и вот она стоит. Ну, преклоняет колени.
– Она была бы моим первым выбором, хороший способ избежать казни собственной жены, если ее судьба всплывет в будущем.
– У тебя не будет выбора, мама.
– Глаза, - она говорит так, как будто у меня их не было.
Брюнетка поднимает на меня взгляд. Они обычного коричневого цвета, но в них светится определенная жажда… И это не из-за моей крови.
– Для меня большая честь преклонить колени перед вами, мой король, - тон Эвангелины дерзкий.
– Будущий король. Мой отец все еще ваш король.
– Простите меня, мой господин. Позвольте мне опуститься перед вами на колени в более уединенном месте, чтобы загладить свою вину?