Судьба — солдатская
Шрифт:
— Фашисты — это итальянцы, а мы… национал-социалисты, — перебил его Фасбиндер и, сверкнув глазами, вкрадчиво спросил: — Ты пионер?
— Пионер, — гордо проговорил Колька, хотя был еще октябренком и о пионерстве только мечтал.
— Пионер? А где же у тебя это… галстук, — и рука Фасбиндера легла мальчику на грудь.
— Где?
Мальчик опустил лицо. Фасбиндер, схватив ребенка за нос, крепко сжал пальцы. Нос мальчика — курносый и мягкий — расплющился в крепких, сухих пальцах гитлеровца. Мальчик, упираясь, негромко
— А я все равно не зареву. Мне не больно… Я не боюсь… Все равно…
Фасбиндеру капнула на руку кровь, и он выпустил расплющенный нос мальчишки. Посмотрев на дом, полез в машину. Валя высунулась из окна.
— А ну домой, негодник! — крикнула она мальчику, боясь, что гитлеровец может сделать с ним еще что-нибудь.
Коля показал ей кукиш и, обливаясь кровью, побежал к речке — обмыть лицо.
Увидев Валю, Фасбиндер послал ей воздушный поцелуй (руку уже вытер). Валя, притворно улыбнувшись, скрылась. Заметила, как немец, достав карманную книжечку в черном переплете, глядел на дощечку с адресом дома. Писал. Спрятав книжечку, посмотрел на Валино окно. Газанув, рывком сорвал машину с места и запылил — веселый, довольный — к центру.
Фасбиндер уж скрылся за поворотом, а Валя все стояла у окна. Стояла опустошенная, бездумно. Хотелось одного — закрыть глаза и ничего не видеть.
К ней зашла Акулина Ивановна.
Валя села на стул.
Скрестив на груди руки, Акулина Ивановна тихонько сказала:
— Не бойся. Я по глазам его вижу, что он в тебя влюбился. А когда мужик любит, бояться его нечего. Такой мужик вокруг бабы, как телок, ходит: что она захочет, то и будет… — И, подумав, добавила: — Сама не уступай только…
А Вале вдруг захотелось пить. Не слушая больше соседку, она прошла на кухню. Налила в стакан холодного чая. Отпивая по глотку, думала о Соне: «А ведь как понимали друг друга! — и, вспомнив разговор, который произошел между ними, когда она пришла к ней после военкомата, с горечью заключила: — Прикидывалась… Подбивала других, а сама ждала врагов. Поди, вместе с Федором договорились еще раньше об этом. Договорились и молчали. Двурушники. Ну ничего… вам еще будет сыр с маслом».
Став в дверях, вздохнула Акулина Ивановна.
— Тут без вас, — сказала она осторожно, — дважды немцы наведывались… Это… которые облавы по городу устраивают. Спрашивали и отца твоего и тебя… Грозились. Думали, я укрываю вас… Вот я и смекаю: не уйти ли тебе от греха?
Валя поставила недопитый чай на стол. Спросила:
— Давно приходили?.. О чем спрашивали?
— С неделю как последний-то раз. А что спрашивали?.. Люди сказывают, всех из горсовета и разных партейных учреждений хватают… убивают будто…
— Что же мне делать? — насторожившись, посмотрела на нее Валя.
— А вот что, давай сведу тебя к знакомому одному. Человек надежный: перекупкой продуктов занимается.
Валя горько усмехнулась: перекупщик, подумалось
Фасбиндер, не переставая восхищаться таким необычным знакомством, уж строил планы, как покажется среди офицеров с Валей, предварительно, конечно, одев ее. «Перед нею померкнут все девки наших офицеров, — рассуждал он про себя, — В сравнении с нею они будут выглядеть общипанными индейками». Он решил: на следующий день, накупив вина и закуски, ехать к Вале и устроить небольшой банкетик. Можно будет пригласить и Зоммеров. Будет веселее. Подумав так, он направился к открытому для офицеров гитлеровской армии специальному магазину.
В магазине было нелюдно. Барон Фасбиндер, раскланиваясь со знакомыми офицерами и дамами, которые успели уже притащиться из Германии, не спеша оглядывал все, что попадало на глаза. Твердо остановился на том, что купит, кроме конфет, шоколада и фруктов, бутылку русской водки, бутылку французского коньяка, пару бутылок шампанского и две-три сухого вина. В отделе платья высмотрел красивое бледно-голубое вечернее платье из какого-то легкого полупрозрачного шелка. Платье было глубоко декольтировано, и Фасбиндеру представилось, как Валя удивит в нем офицеров обворожительной головкой и прелестной шеей, бюстиком… «Косу срежу. Уговорю. Что за азиатчина!.. Отведу к хорошему парикмахеру!..» — думал барон, все еще находясь в плену Валиных чар.
Придя к себе домой, Фасбиндер крикнул лакея (привез его из Пруссии). Объяснил, что надо будет купить утром, и направился в казино, открытое для офицеров.
В игорном зале было пусто. Фасбиндер прошел в ресторан. За крайним у окна столиком скучал Иоганн — его приятель по берлинским похождениям, офицер интендантской службы. Попросив разрешения разделить с ним компанию и получив согласие, Фасбиндер сел. Открыл меню. Улыбнулся приятелю в хитрющие глаза. Сказал:
— Если бы вы знали, мой друг, какой у меня сегодня удачный день!
— Блестящая операция?.. Схватил какого-нибудь видного большевика или…
— Что вы, что вы, мой друг! — перебил его барон. — У вас только это и на уме, будто жизнь состоит из сплошных хватаний. — Он намекал на то, что интендант, занимаясь заготовкой продовольствия для армии, отбирал у населения сельскохозяйственное сырье и спекулятивно продавал его в Германии.
Они замолчали. Иоганн о чем-то думал. Через минуту, две, рыскнув плутоватыми глазами по сторонам и убедившись, что поблизости никого подозрительного нет, прошептал в самое ухо Фасбиндеру: