Судьба Убийцы
Шрифт:
— О, Фитц. Ты не знаешь историю Совершенного, иначе ты бы испугался также сильно, как я.
— Нам пора вниз, люди смотрят. Чем скорее мы отдалимся от Трехога, тем меньше у них будет поводов для сплетен, — кратко отметил Брэшен.
Я посмотрел на город. Да, люди показывали пальцами, кто-то вовсе пялился. Я задумался, сколько из них видели, что произошло на самом деле, и как ревность Совершенного объяснят те, кто не слышал, что он говорил.
— Проводи меня к моей каюте, пожалуйста. Я только начала вспоминать палубу корабля, —
— Они даже не спросили, о чем он говорил со мной, — тихо заметил я.
— Кое-что они подслушали. Я даже не думала, что он будет таким собственником по отношению ко мне.
— Тебе обязательно быть настолько довольной? — спросил я.
Она засмеялась:
— Я боялась, что он забыл меня.
— После того, как ты вырезала ему новое лицо и вернула зрение?
— Совершенный переменчив. В один момент он добродушный ребенок, а в другой — сердитый мстительный подросток. Иногда он мужественный, храбрый и галантный. Никогда нельзя полагаться на его настроение, потому что оно может очень быстро перемениться.
— Ты действительно забыла, где и что расположено на корабле?
Горестная улыбка скривила ее губы.
— Фитц, у тебя потрясающая вера в меня. Я не была на этом корабле десятилетиями. Я помню общее расположение, но сколько шагов от носа до кормы, сколько ступенек на лестнице, где повернуть к двери? Нет. Но я должна идти, будто уверена в своем пути. Я чувствую, что когда шарю руками в поисках или припадаю к стене, я становлюсь больше обузой, чем человеком. Так что я притворяюсь, что вижу лучше, чем на самом деле.
— Прости.
Я правда именно это имел в виду. Это расстраивало. Я снова подумал о долгом и тяжелом пути, который ему пришлось преодолеть в одиночку, страшно израненному, слепому посреди снега.
— Дверь здесь? — спросила она.
— Наверное.
Я отвлекся больше, чем готов был признать. Я был глуп. Я продолжал размышлять о своем, даже когда Совершенный схватил меня.
— Я думала, ты ведешь меня.
— Я позволил тебе держаться за мое плечо, пока мы шли.
Я постучал в дверь, и когда никто не ответил, открыл ее.
— Я вижу твои вещи, везде. Здесь три койки и складной столик. Сумка Спарк открыта, видимо это она рылась в ней.
Янтарь вошла и позволила себе ощупать комнату. Я закрыл за нами дверь. Она осторожно двигалась по маленькой каюте, измеряя расстояние аккуратными шагами и протянутыми руками.
— Я помню ее, — сказала она, присев на нижнюю койку. — Однажды я делила эту комнату с Альтией и Йек. Трое в этой тесноте. Иногда было сложно.
Я поставил сумку с одеждой у двери и задвинул остальные вещи под самую нижнюю койку.
— Так бывает в тесноте.
Я сел рядом с ней. Движение корабля изменилось, и меня это не радовало. Мы отчалили от пристани, и течение реки начинало управлять нами. Я посмотрел в маленькое окошко. Мы набирали скорость и смещались от берега
— Что с тобой? — мягко спросила она.
— У меня нет морской болезни, но мне не нравится движение. Я только привык к ходу Смоляного, а Совершенный…
— Нет. Что на самом деле тебя волнует? — он говорил как Шут.
Я не смотрел на него. Разве я мог признать это перед кем-то еще? Наверное, нет.
— Я… я не тот, кем был. Я делаю больше ошибок, и они серьезнее. Мне кажется, что я начеку и готов к чему угодно, но потом выясняется, что нет. Меня застигают врасплох обстоятельства, люди. Брэшен хватает меня сзади, а я настолько сосредоточен на Совершенном, что даже Уит не подсказывает мне, что он там. Несмотря на предупреждения, корабль почти без усилий заманил меня в зону досягаемости. Он мог убить меня. Моментально.
— Фитц. Сколько тебе лет?
— Точно? Я не уверен, ты же знаешь.
— Угадай, — упрекнул он меня.
Я откинул свою нелюбовь к этой теме разговора.
— Шестьдесят два, возможно, шестьдесят три. Может, шестьдесят четыре. Но я не выгляжу на них и в основном не чувствую себя на столько.
— Но тебе именно столько, за это ты и расплачиваешься. У тебя была хорошая жизнь, какое-то время была. Простая жизнь. С Молли. Спокойствие и благополучие отнимают силы ровно также, как бесконечные битвы и лишения приглушают в душе нежность.
— Мне нравилось, Шут. Я хотел, чтобы это длилось вечность, постареть и умереть, пока она сидит у моей кровати.
— Но тебе выпала другая участь.
— Да, мне досталось другое. Через полмира гнаться, чтобы убить, за людьми, которых я не знал, и которые не знали меня, но все равно пришли разрушить единственную известную мне частичку умиротворения и счастья.
Стоило выразить это словами, как я почувствовал неудержимую ярость, что тянула меня сломать кому-то шею. Двалия. В этот момент я мог бы разорвать ее на куски голыми руками. Потом это прошло, и я почувствовал себя глупым и опустошенным. И что хуже — не способным совладать с этим. Я озвучил свой страх:
— Они выманили меня из Ивового Леса, так ведь? Чтобы напасть, пока меня не будет?
— Боюсь, что да.
— Как они могли спланировать это?
Он уже объяснял, но я хотел услышать еще раз.
— У них есть доступ к тысячам вещих снов из записей молодых Белых. Они могли высчитать нужные обстоятельства, чтобы выманить тебя в желаемом направлении.
— А ты?
— Возможно, я был частью этого. Действительно ли я сбежал, или они просто отпустили меня? Могли ли люди, которые помогали мне в дороге, быть в сговоре со Служителями? Я не знаю, Фитц. Но я не думаю, что ты можешь винить себя.