Судьба всегда звонит дважды
Шрифт:
– Ну, не совсем так... Просто это единственное, что она сейчас может нормально воспринимать, видимо. Что может фотографировать.
– Ну, а свадьбы?! Свадьбы-то ей зачем? Что за американские горки? Ты же сам говорил, что это халтура, а не творчество! Я уже нихрена не понимаю!
– Дмитрий почти кричит, но никто его не одергивает.
– Это то, на чем она может заработать.
– Да зачем ей работать?! Раз она в таком разбитом состоянии? Чтобы отвлечься?!
– Ты действительно
– Да не может быть...
– Уверяю тебя. Она собирается уехать туда. Снова.
– Черт! Черт!! Чееерт!!!!!
– удар кулака в стену.
– Не отпущу!
– Она тебя не спросит.
_________________
– Тима, здравствуй.
– Здравствуй, родная. Как ты? Как сын?
После паузы - шелестящий вздох. Или всхлип.
– Аль, что такое? Что-то случилось? С Васькой?
– Нет, наверное. Или... да.
– Говори толком!
Еще один вздох.
– Прости, дорогой. Я понимаю, что у тебя... работа, важная. И без тебя там не справятся. Но без тебя тут... не справляюсь я.
– Да что случилось, Ален?! Скажи нормально!
– Васька... он... мне кажется, он сдался.
– Что это значит?!
– Ты же знаешь, ему через неделю операцию делать будут. И по итогам этой операции будет ясно, сможет он ходить... или нет. А он...
– Что он?!
– Он целыми днями смотрит какие-то идиотские боевики. Знаешь, те, где море крови, много оружия и никакого смысла. Или играет в компьютерные игрушки - такие же дурацкие. Доктор говорит, что игры - это хорошо, развивается тонкая моторика рук. Но меня волнует не моторика рук. А его душевное состояние.
– А что с ним не так?
– Ему на все плевать, он ко всему равнодушен. Он... он будто устал бороться. И очень сильно боится. Боится результата операции, боится того, что... не получится.
– Боится?! Васька?! Наш Васька?! Да ну, он же боец!
Арлетт на другом конце телефонной трубки еще раз вздыхает.
– Я тебе не рассказывала. Пару недель назад... или около того... я застала у дверей его палаты какую-то девицу, русскую. Как она туда попала - вопрос отдельный. Но когда я зашла к Ваське, сразу после нее... наш сын плакал! Наш сын! Который не плакал, когда в шесть лет ногу сломал! Который не плакал, когда умер его любимый спаниель Гектор! А тут... лежит, отвернулся к окну и слезы на щеках.
– Ты думаешь...
– Артем удивлен, озадачен, - что состояние Васьки связано с этой девушкой?
– Не знаю! Возможно. Я ей сказала, чтобы она и близко не подходила к Васе, что он ее видеть не хочет. И персоналу дала строжайшие указания никого к нему не пускать, кроме нас. Совершенное
Артем молчит, размышляя над сказанным женой.
– Арти... Я все понимаю, ты повязан на работе и без тебя не могут... Но... это же и твой сын тоже... А я тут одна уже не знаю... что сделать. Мне кажется, если у него самого не будет желания... сильного желания... снова ходить, то и операция не поможет. Ты понимаешь? Ты нужен мне здесь!
Решение Литвинский-старший принимает сразу.
– Аль, я тут вопрос с работой порешаю и прилечу. Обязательно.
____________________
– Что это, Артем Борисович?
– Вы же видите. Заявление об уходе.
– Артем Борисович, голубчик! Что случилось?! Я думал, у нас полное взаимопонимание!? Куда вы?
– Михаил Александрович, вы же знаете, у меня беда с сыном. Он в больнице, во Франции. Я нужен там, и не знаю, как долго это продлится. Я не могу так... вы же на меня рассчитываете.
– В этом все дело? Ну, тогда мы поступим так, - собеседник Артема Литвинского разрывает пополам лежащий перед ним лист бумаги, потом еще раз.
– Я вас не отпущу. Мы уже лет десять вместе работаем, не один пуд соли вместе съели.
– Но как же?..
– Я понимаю, ваш родительский долг важнее. Езжайте. Пишите заявление об отпуске за свой счет.
– Но я даже примерно не могу сориентировать вас по срокам.
– Сколько надо, столько и решайте свои семейные вопросы. Хоть месяц, хоть полгода. Мы вас будем ждать.
_______________
– Пап, я уезжаю.
Это не вопрос. Утверждение. Он в этом убеждается после ее дальнейших слов:
– Мне не нужно твое разрешение. Я все равно уеду, у меня есть деньги. На билет хватит и на первое время.
– А потом?
– обманчиво-ровным тоном интересуется отец.
– Потом видно будет. Придумаю что-нибудь, работу найду какую-нибудь. Я все равно буду там. С ним.
Тихомиров вздыхает. Работу она найдет... Идеалистка чертова! Пороху не нюхала в этой жизни, а туда же! Не зная языка, в чужой стране... Вестимо, какая это может быть работа...
О поверхность стола приглушенно шлепает золотая "виза".
– Держи. Вот этого действительно на первое время хватит. Кончатся деньги - не сочти за труд, набери телефона старика-отца. Пополню счет.
Маша берет карту, не раздумывая.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Пару шагов назад, к двери. А потом она оборачивается...
... Мария сидит прямо на полу, у его кресла, уткнувшись лицом в отцовы колени, а он гладит ее по темным волосам, таким же, как его когда-то, до того, как их припорошило инеем седины.