Судьба
Шрифт:
На развилке Цяочжэнь вытащила из сумки блок сигарет и положила в корзину Цзялиня. Потом, опустив голову, прошептала:
– Милый, поцелуй меня еще раз!
Парень снова обнял ее, поцеловал и промолвил:
– Не
Она кивнула в темноте:
– Хорошо, я всегда буду тебя слушаться…
– Тогда иди скорей домой. А если твои спросят, почему так поздно вернулась, что скажешь?
– Скажу, что к тетке ходила.
Цзялинь тоже кивнул и, забрав корзину, пошел к себе. Цяочжэнь с велосипедом отправилась по другой тропинке.
Когда юноша вошел в деревню, его вдруг охватило чувство раскаяния. Он жалел, что поддался страсти и вел себя так неосмотрительно, можно сказать, глупо. Если это будет продолжаться, то он наверняка превратится в крестьянина. Даже не подумав ни о чем, целовал девушку – это было крайне безответственно и по отношению к себе, и по отношению к Цяочжэнь. Сегодня он точно провел в своей двадцатичетырехлетней жизни какую-то роковую черту, навсегда распростился со своим непорочным прошлым. К радости это или к горю?
Родители, конечно, ждали
– Что ж ты так поздно? Уже давно стемнело, мы чуть не померли со страху!
Мать недовольно взглянула на отца:
– Парень в первый раз торговать ходил, сраму, поди, натерпелся, а ты его ругаешь! – И спросила сына: – Ну как, продал пампушки?
– Продал, – ответил Цзялинь и, достав деньги Цяочжэнь, протянул отцу.
Тот, попыхивая трубкой, поднес их к лампе, пересчитал худыми пальцами и сказал:
– Все точно. Завтра мать снова напечет пампушек, и снова понесешь. Это лучше, чем в горах вкалывать!
– Нет, я больше не стану заниматься торговлей! – замотал головой Цзялинь. – В горах буду работать…
Мать полезла в корзину с шитьем, стоявшую в глубине кана, и достала оттуда письмо:
– Вот, дядя прислал. Почитай нам скорей!
Цзялинь вспомнил, что из-за этих проклятых пампушек забыл отослать письмо дяде – оно так и лежало у него в кармане. Взяв из рук матери дядино письмо, он придвинулся к лампе и начал читать вслух:
Конец ознакомительного фрагмента.