Судьба
Шрифт:
Нетерпеливых попытались остановить:
— Вы… Потише там!.. Видите, солдаты стоят поперек дороги!..
— Ну и пусть стоят, жалко, что ли?.. Постоят и уйдут!..
Трещенков нервно прохаживался за спиной у солдат, поглядывая за мост. Похоже было, что толпа не послушалась Коршунова. Вот он отделился от толпы, пошел вправо… Трещенков стал прикидывать глазами, где лучше всего остановить толпу пулями. От моста до перекрестка двести саженей. В этом месте по обе стороны дороги стояли штабеля крепежного леса
«Как только передние подойдут к мосту, прикажу стрелять», — решил про себя ротмистр.
Плотная людская масса приближалась к мосту. Трещенков крикнул сорвавшимся голосом:
— Приготовиться к стрельбе!
Солдаты вскинули винтовки, сверкнули штыки.
Волошин увидел первым, что солдаты изготовились к стрельбе, снял шапку и громко закричал:
— Товарищи, остановитесь!.. Остановитесь!..
Людская лавина как будто на мгновенье остановилась.
В это время Коршунов крикнул:
— Поднимайте вверх сознательные записки!
Рабочие, как по команде, вынули бумажки и подняли вверх. Они забелели над головами, словно падающий снег.
— Стрелять выше голов!.. Огонь! — опять перешел на визг ротмистр.
Сухо затрещали выстрелы. Коршунов упал в кювет, лицом вниз.
Волошин, который видел это, громко скомандовал рабочим:
— Ложитесь!
Но залечь нельзя было. Люди плотно сбились, сзади напирали.
— По толпе залпами, огонь!..
Теппан стоял рядом с ротмистром, покусывая мундштук. Когда опять затрещали выстрелы, главный инженер прикрыл ладонями уши. Он заметил, что некоторые солдаты не очень целятся в людей, стреляют, лишь бы стрелять.
«Скоты!..» — зло подумал Теппан.
Волошин упал в кювет, недалеко от Коршунова. Инженер схватил его за одежду, потянул глубже, к себе. Волошин с силой оттолкнул Коршунова от себя.
— А-а-а!.. — закричали передние. — Убийцы!.. За что?..
Над головой у Волошина свистели пули. Задние поняли, наконец, что по людям открыли огонь, и отхлынули. Передние с криком стали разбегаться, прятаться за штабеля и бревна. Некоторые падали, не добежав до укрытия. Слышались стоны, плач, проклятия. Это кричали раненые.
Подход к мосту был усеян трупами.
В полдень Майя пошла к Бодайбинке по воду. У перекрестка она увидела много людей. Майя нарочито пришла к реке в это время, чтобы увидеть тех, которые пойдут к прокурору требовать выпустить из тюрьмы заключенных. Это они идут выручать из беды ее Федора… Чувство благодарности к этим добрым русским людям захлестывало Майю. Не нынче, так завтра Федора выпустят из тюрьмы, она на коленях вымолит у него прощения, и они опять заживут по-прежнему. Уедут куда-нибудь отсюда, возможно, даже вернутся на родину. Вот только как Федор разыщет их, если они с Семенчиком переедут в Бодайбо? Вся надежда у Майи была на Волошина, что он поможет ей найти приют в городе. И поможет ей деньгами. Он уже помогал.
Но почему они стоят, чего ждут? Почему
Страшная догадка резанула Майю по мозгам: «Убивают…» Она бросилась бежать наверх, оставив ведро. Страшный треск сопровождал ее до самой землянки, Майя вбежала в землянку, упала на орон, вниз лицом, закрыла руками уши.
Придя в себя. Майя, наказав Семенчику не выходить из землянки, побежала в первый барак к рабочим. В бараке было пусто. Вдруг дверь распахнулась, в барак вбежала женщина. Она кричала, как по покойнику, рвала на себе волосы. Майя подбежала к женщине, подвела к койке, посадила.
— Ой, убили, убили, убили… — как помешанная повторяла женщина, сжимая руками голову.
В барак одна за другой входили женщины. Одна из них бросилась к той, которая оплакивала покойника:
— Жив твой сынок… Жив Пашка. Его только поранили. Слышишь, Прасковья?
— А?.. — Прасковья подняла опухшее от слез лицо, протянула к женщине руки. — Где он?..
В барак вошел мужчина. Он весь был заляпан грязью. Даже на лице у него была глина и запекшаяся кровь.
— Вот он видел твоего Пашку, — сказала женщина, показав на мужчину.
— Я его нес на себе до больницы. Плох твой Пашка. Пуля прямо в грудь… Еще дышал. — Мужчина стал снимать с себя грязную, мокрую одежду. — Сегодня многие не досчитаются своих…
— А моего не видел? — спросила белокурая беременная женщина.
— А моего?.. А моего?.. — хором стали спрашивать женщины.
— Всех видел!.. — стараясь перекричать женщин, ответил мужчина. — А что с ними — потом увидим. Если не убили и не поранили, вернутся. А где моя Матрена?
— Она вместе со всеми пошла.
— Что ж мы сидим, бабоньки? — спохватилась невысокая, полногрудая женщина. — Пошли к мосту.
— Погодите ходить туда, — остановил их мужчина. — Или стражникам под шашки захотели? Они на лошадях там рыскают, не дают подбирать убитых. Эти сволочи прятались за складом. Как только перестали стрелять, выскочили из-за угла и давай шашками рубить, лошадьми топтать людей. — Мужчина скрипнул зубами.
Майя еще немного постояла и пошла домой, потрясенная увиденным и услышанным. Дома она накормила Семенчика и уложила его спать. Сама тоже поужинала и прилегла на орон, хотя было еще рано. Ей хотелось забыться во сне.
Майя долго пролежала с открытыми глазами, пока сон постепенно не сморил ее. Она увидела во сне, будто мост через Бодайбинку провалился. Она вместе с Семенчиком упала в реку и истошным голосом стала звать на помощь. К берегу подбежал Коршунов и, не раздеваясь, бросился в реку.