Судьба
Шрифт:
— Скончалась три года тому назад, — печальным голосом обронил Федор, бросив взгляд на Майю.
— А кто же присматривает за вашим домом, когда вы отлучаетесь на столь продолжительное время? — допытывался хозяин.
Лицо Майи вдруг зарделось, будто выхваченное из темноты пламенем камелька. Она быстро взглянула на гостя и опустила голову, чуть не встретившись с его глазами.
Начав лгать, Федор не мог уже остановиться, как не могут остановиться скользящие со снежной горы салазки.
— Есть у меня доверенные люди, которые служили
— А братья, сестры есть у вас?
— Нет никого, я один.
— Не завидую одиноким людям, — посочувствовал голова. — На худой конец, надо иметь жену. А у вас даже жены нет?
— Нет.
Майя еще ниже опустила голову.
«А парень-то Майе понравился», — мелькнула у Харатаева мысль, и он переглянулся с женой.
За приятным разговором время пролетело незаметно. Гость спохватился, что лошадь стоит нераспряженная, но хозяин успокоил, что и лошадь давно в конюшне, и сани под навесом. Да и гостю уже постелено.
На следующий день Харатаев не поехал в инородную управу. Завтракали поздно. Гость уже смелее поглядывал на Майю, ловя ее ответные взгляды.
После обеда Федор стал собираться к отъезду. Харатаев вышел во двор распорядиться, чтобы запрягли лошадь гостя.
«Почему он так торопится уезжать?» — огорчалась Майя.
Вернувшись в дом, Харатаев заметил, что дочь стоит как в воду опущенная. «Нельзя ли его задержать?» — спрашивали ее глаза.
Семен Иванович не торопясь разделся и, обращаясь к гостю, сказал:
— А лошадь-то ваша подбилась. Не худо бы дать ей отдохнуть.
Майя убежала в комнату и вся превратилась в слух.
— Оставайтесь-ка на денек-два.
Федор развел руками.
— Не могу, дела срочные, — ответил гость, а сам подумал, что надо побыстрее уезжать отсюда, пока не свершилось то, что замыслил Яковлев, плетя свою черную паутину.
— Дорогой гость! Я не вправе выпустить вас со двора — конь ваш донельзя измучен дальней дорогой. С вами что-нибудь случится в пути — на мою душу падет грех. Оставайтесь.
«Ай, молодец, папа! — радовалась Майя. — Как ловко он его уговаривает». Майя едва расслышала ответ гостя:
— Уговорили. Пусть отдохнет конь. Спасибо…
Майя прижала руки к груди, едва сдержав крик радости.
Хозяин и гость опять разговорились. Федор рассказывал, как купцы Шарапов и Шалаев, проживающие где-то в деревне Маче, обманывают своих покупателей, как они воруют на приисках в Бодайбо золото и продают его втридорога. При разговоре гость вставлял русские слова, и это на хозяев производило впечатление.
Когда сели ужинать, Семен Иванович взял Майю за руку и посадил рядом с гостем.
— Посидите рядком да поговорите ладком, — сказал он. — И нам, старикам, веселее будет на вас глядеть.
Харатаева как-то потянуло к Федору, и тот чувствовал себя с ним легко и просто, словно знал его всю жизнь. Взглянув на раскрасневшуюся дочь, отец подумал: «Вот бы пара была».
Но удивительное дело: купец
«Скорей бы он заговорил о женитьбе, — не терпится подвыпившему Харатаеву. — А может быть, у него в Якутске есть уже невеста? Дочь какого-нибудь именитого купца. Ах, не догадался спросить. Нет, посмотрел на Майю. Майя тоже взглянула, вот дуреха — залилась краской. Да и у парня щеки заалели… Опять переглянулись… — Хозяин долил бокалы. — Ничего, вино развяжет вам языки…»
Федор что-то сказал Майе одними глазами и осушил свой бокал.
Семен Иванович снова наполнил бокалы гостя и дочери, да так, что вино вот-вот польется через края. И Федору почудилось: это не вино, а слезы, готовые хлынуть струйками.
— Ого, гляньте-ка на чарки! — воскликнул лукавый старик, — Это добрая примета — у вас, молодых, счастье будет полное! Ну, подняли! Ваше счастье, жених и невеста!
Взгляды Федора и Майи на мгновенье встретились. Федор опять выпил до дна — Майя только пригубила.
V
В этот вечер никакого серьезного разговора не получилось. Федор ловко переводил все в шутку, распаляя нетерпеливого Харатаева, который мысленно поклялся выдать дочь за молодого купца, каких бы усилий это ему ни стоило. Утром, как только проснулся, Харатаев о чем-то пошептался с Ульяной и пошел к дочери.
Майя лежала на ороне с широко открытыми глазами, уставившись в потолок. В глазах ее была тоска и задумчивость, отчего сердце у отца радостно дрогнуло.
— Ну, как тебе, доченька, купеческий сыпок?.. — без предисловий спросил он. — Что ты о нем думаешь?
Девушка внимательно посмотрела на отца. В глазах у нее был немой вопрос, нетерпение и любопытство: с чем отец так рано к вей пожаловал?
— А почему ты, собственно, меня об этом спрашиваешь?..
В голосе дочери Харатаев уловил плохо скрытую надежду и радость. Он приблизил к ней свое лицо и зашептал:
— Вижу, доченька, приглянулся тебе наш гость. Ведь приглянулся?
Майя приподнялась на локте и тоже шепотом спросила.
— Он что, посватался?..
Харатаев, присев на орон, почесал затылок:
— Пока еще не посватался. Но должен же я знать, что ты на этот раз думаешь?
— Не посватался?.. — с разочарованием вызвалось у Майи, и она отвернулась к стене.
Семену Ивановичу показалось, что она вот-вот расплачется. Он подсел к дочери и стал гладить ее по голове:
— Ну, не надо расстраиваться, милая. Ведь едет он по другим надобностям и к нам просто так заглянул, переночевать. Весь в делах и заботах, бедняга. А парень он, видно, стоящий: и богат, и молод, и красив, и одинок. Хочешь, я сам с ним поговорю насчет вашей… свадьбы?