Судьба
Шрифт:
Обратно поехали четыре всадника. У коновязи, во дворе отца невесты, жених высыпал монеты — целую гору монет — и стали их считать. Монет оказалось ровно столько, сколько надо было. Усук Иван сгоряча заспорил о шести шагах, сделанных испуганной лошадью уже во дворе. Жених понял, что неспроста Иван так придирчив, злобно посмотрел на батрака, достал из кармана горстку монет и бросил ему в лицо.
— Возьми, подавись!..
Лето было в самом разгаре. Буйные зеленые травы, похожие на гривы скакунов, налились соком, листва деревьев заслоняла небо. Слух о предстоящей свадьбе распространился по всей округе. В Верхнеботулинский наслег устремились люди — конные и пешие — на свадьбу. Жители ботулинских наслегов,
Следуя обычаю, молодым в прохладной комнате приготовили постель. Веселье продолжалось целые сутки. Охотники до песен пели, а кто хотел слушать олонхо [9] , те толпились вокруг сказителей.
В полночь к пирующим присоединился и жених. Он вышел из комнаты, оставив в постели невесту, взял за руки двух парней, как будто намереваясь пуститься в пляс, и остановил запевалу:
— Ты что поешь? Дай-ка я спою. Я когда-то пел у себя дома хороводные песни.
Толпа окружила жениха. Все хотели услышать, как он поет. Жених откашлялся, поклонился и стал петь:
9
Олонхо — якутский героический эпос.
Потом жених стал петь о том, что его невеста оказалась не девственницей… Поначалу гости не знали, что он поет о Суосальдьыйа Толбоннох, и подпевали ему, а когда догадались, стали выходить один за другим из хоровода и расходиться.
С запада надвинулось черное облако, загремел гром. Сильный ветер поднял мусор и пыль, закружил в шальном вихре. Хлынул дождь. Оставшиеся гости скрылись в доме. Всем было неловко за жениха, и люди стеснялись смотреть друг другу в глаза.
Вдруг все услышали голос невесты: она просила
Сверкнула молния, и тут же оглушительно ударил гром, будто расколов небо пополам. Молодая лиственница у самого окна невесты объялась пламенем и рухнула наземь.
Невеста закричала диким голосом и выскочила на улицу.
Когда дождь перестал, Суосальдьыйа Толбоннох нашли мертвой. Она висела на суку лиственницы, недалеко от дома.
Жених три дня не отходил от трупа невесты и, плача, посыпал пеплом голову. Его мучило раскаяние. А в день похорон он тоже повесился на той же лиственнице.
Прошло девять лет со дня этой скандальной и скорбной свадьбы. Однажды в дом осиротевших родителей Суосадьдьыйа Толбоннох заглянул гость. Это был Усук Иван. Хозяева с трудом узнали своего бывшего батрака и страшно удивились: они думали — его давно нет в живых.
Ивана напоили чаем и стали расспрашивать.
Иван, глядя на седого как лунь хозяина, рассказал, что в ту ночь он покинул их дом и долго скитался по тайге, пока не наткнулся на то места в верховьях Лены, где добывают золото. Он нанялся туда на работу. А теперь вот вернулся в свои края.
— Ну, а вы как живете? — спросил Иван. — Как Суосальдьыйа? Дети есть?
Мать, услышав имя дочери, залилась слезами. Отец побледнел и схватился за сердце.
Иван почувствовал недоброе:
— Говорите, что произошло… Что с ней?..
— Нет ее… повесилась… — еле выговорил старик.
Слова отца не сразу дошли до сознания Ивана: некоторое время он сидел с безучастным лицом.
Хозяйка подошла к Ивану и, обливаясь слезами, стала целовать его в голову.
— Голубчик, но что мы могли поделать, коли к этому шло?.. Милые дети мои, как вы дружны были, как дорожили друг другом!..
Иван закрыл, лицо руками. Плечи его вздрагивали, из груди вырывались глухие стоны.
Старики дали ему воды, начали утешать. Только к вечеру он немного успокоился и выпил ковш кумыса.
Хозяева сидели в соседней комнате и слышали, как неистово клял себя Иван:
— Суосальдьыйа, любимая… это я виноват в твоей смерти!..
Уж не помешался ли он? Вскоре Иван влетел к старикам и закричал:
— Нет, это вы ее погубили! Вы — убийцы!.. Из-за денег и богатства растоптали нашу любовь!.. Не будет вам прощенья!.. — И выбежал из дома, сильно хлопнув дверью.
На следующий день его нашли в лесу, недалеко от дома: он висел на ремне, привязанном к дереву.
Похоронили Ивана рядом с могилой Суосальдьыйа Толбаннох.
У Майи, пока она слушала этот рассказ, волосы вставали дыбом, по телу пробегал озноб.
Девушки загнали в хотон скот и вернулись в юрту. Перебивая друг друга, они стали рассказывать Майе новость: к Харатаеву, отцу Майи, пожаловали важные гости из Намского улуса Якутского округа — сам голова улуса старик Яковлев и его сын.
Майя громко засмеялась:
— Из Намского? Хорошо, что не из Сунтарского!.. — и почему-то покосилась на Феклу.
II
Дотошная Фекла пристально посмотрела на Майю. Та покраснела.
— А вот и не выйду замуж! — выпалила она.
— Сейчас мы узнаем, — сказала Фекла и попросила подать ей жгутики из сухожильной нитки и блюдце с теплой водой.
Девушки налили в блюдце теплей воды и поставили на стол. Фекла что-то пошептала и опустила жгутики в воду. Дрова в камельке горели жарко, и лицо у Феклы раскраснелось, покрылось бисеринками пота. Она быстро задвигала блюдце, приглядываясь к жгутикам. Девушки сбились в кучу, не сводя глаз со жгутиков и плескающейся в блюдце воды. Им не терпелось узнать о судьбе Майи.