Судьба
Шрифт:
— Приказываю сняться и прибыть сюда. — Коробейников показал на пространство вокруг костров.
Вскоре все три армии были в сборе. Костров прибавилось.
— Семьдесят человек все же унесли ноги, — сожалел Канин, рассеянно глядя на пляшущий огонь.
— А вы что, считали? — раздраженно перебил его корнет, который жаждал барабанного боя, прославляющего его первую победу. — Такого не бывает, чтобы армию противника истребляли всю, до единого человека. Однако историки говорят: их разбили наголову. Я уверен, что этого отряда больше не существует! Сорок
— Нужно было преследовать большевиков, — заметил Толстоухов.
Коробейников бросил на Толстоухова свирепый взгляд:
— Так какого же черта вы не преследовали?
— В каком направлении они ушли? — спросил Канин.
Коробейников вопросительно посмотрел на своего адъютанта.
Сутакин пожал плечами:
— Следов не видно.
— Занесло. Значит, еще с вечера удрали. Эх, упустили! — плюнул с досады Канин.
— Сутакин! — зычным голосом крикнул Коробейников. — Ступай разведай, в какую сторону скрылся противник! Одна нога здесь, вторая там!
— Слушаюсь!
Сутакин и еще двое отправились на разведку. Вскоре они вернулись.
— Судя по всему, красные повернули обратно, — доложил Сутакин.
— Догнать и уничтожить! — взвился Толстоухов. — Ни минуты нельзя медлить.
— А вы не допускаете мысли, что они перешли реку и устроили засаду? — насмешливо спросил Коробейников.
— Обойдем засаду, ударим с флангов, с тыла, — горячился Канин. — На войне как на войне!
— «Обойдем!.. Ударим!..» — передразнил командующий. — Вы забываете, господа, с кем имеете дело. Это же большевики! А у нас всякий сброд. При первом же поражении все они разбегутся, как шакалы, по лесу, и никакими коврижками их оттуда не выманишь. Действовать будем только наверняка.
С доводами главнокомандующего Канин и Толстоухов не могли не согласиться. Риска надо избегать, иначе распадутся армии…
— Вернемся в Айяю и все там обдумаем, — заключил Коробейников.
Все три армии Коробейникова вернулись в Айяю. Немедленно был созван военный совет, на котором решили пересечь Алдан и с ходу захватить Петропавловское.
В Айяе много ходило разговоров о разгроме красных. Бандиты хвастали, рассказывая местным жителям об этом бое.
— Лежим мы, значит, в окопах, ждем. Видим, идут гуськом от реки. Все в остроконечных шапках, штыки блестят. Глядим, а их тьма-тьмущая. Все ближе, ближе… Тойон наш Коробейников велел передать по окопам, чтобы без команды не стреляли. Пусть, мол, поближе подойдут…
В рассказ непременно кто-нибудь вносил уточнение, вроде того, что красные шли не гуськом, а стадом.
— Не мешай!.. Пусть рассказывает! — прикрикивали на него.
— Идут, а ружья у них длинные-предлинные, держат вот так. — Рассказчик показывал, как красные держали ружья. — Одеты одинаково, точно с одной колодки снятые. Шагают — топ, топ, топ, топ! Все огромные, сажень в плечах. Жуть!
На третий день в бандитских отрядах стало известно, что предстоит пересечь Алдан и захватить деревни на
Чтобы не смешить народ, «армии» переименовали в отряды. Была образована одна повстанческая армия под командованием Коробейникова.
По так называемому «малому стратегическому плану» Коробейникова отряд Тоястаухова движется выше Троицкого и, перейдя Алдан в направлении Хатыргана, устремляется на Чаран. Отряд Коробейникова, овладев Троицким, совершает бросок и врывается в Петропавловское. Отряд Канина пересекает устье Майи и соединяется в Чаране с отрядом Толстоухова. Отряды Канина и Толстоухова переходят реку в двенадцать часов дня. Как только река будет пересечена, отряд Коробейникова снимается на марш.
В отряде Коробейникова насчитывалось двести пятьдесят человек. С утра все были оживлены — знали о предстоящем походе. Сидя на берегу на опрокинутых лодках, вояки наблюдали, как отряды Канина и Толстоухова, рассыпавшись на льду, переходили Алдан.
Пожилой вояка, почесывая спину, спросил своего приятеля, сидящего на лодке:
— Ты не боишься?
Тот, не отрывая глаз от фигур, что маячили на реке, ответил:
— Бойся — не бойся, теперь уже ничего не поделаешь, раз встряли в это грязное дело.
— Грязное?
— А то нет? Охотимся на людей, будто на зверей! Скажи, хорошо это?
— Перешли!.. — послышались радостные голоса. — Наши на том берегу!
Все затаили дыхание в ожидании перестрелки. Но ничто не нарушило тишины.
— Похоже, нет там красных, — высказал предположение пожилой вояка.
— Встать! — зычным голосом скомандовал Коробейников. — Через реку гуськом шагом марш!
Шли друг за другом, лавируя между торчащими торосами.
Село Петропавловское казалось совсем безлюдным: ни единой души ни на улицах, ни во дворах. Даже в окна никто не выглядывал.
И все же нашелся человек, который встретил Коробейникова с распростертыми объятиями. Это был Галибаров.
— Если бы вы знали, как я вас, господа, ждал! — восклицал купец. — Ночью встану и прислушиваюсь: не идут ли? Наконец-то!.. Наконец, освободители наши! Милости прошу ко мне в дом!
— Господин Галибаров, не можете ли вы сказать, куда удрали красные? — спросил Коробейников, вытирая потный лоб.
— Понятия не имею. Знаю только, что одна семья укрывает раненых.
— Кто такой? Фамилия? — рявкнул Коробейников. — Сколько человек? Где они?
— Не волнуйтесь, господин офицер, никуда они с подбитыми крылышками не денутся, — успокоил его Галибаров. — По слухам, красных прячет на сеновале ревкомовец Сокорутов. Он живет на берегу речки Мокуя.
— Сутакин! — разошелся командующий. — Берите двадцать солдат. Господин Галибаров, дайте провожатого — пусть укажет дорогу.
Коробейников и Сутакин с двадцатью бандитами нагрянули к Сокорутову. В загоне разворошили стожок и нашли восьмерых раненых. Их выволокли во двор, изрешетили пулями.