Судьба
Шрифт:
Коробейников посовещался с Галибаровым и приказал расстрелять Сокорутова и его семью — жену и четверых детей.
Но мужик забаррикадировался в доме и с полчаса дрался с бандитами. Двоим он раскроил черепа топором, третьему всадил в грудь охотничий нож. Когда Сокорутова, наконец, скрутили, рассвирепевший Коробейников разрядил в него наган.
Детей и жену ревкомовца расстреляли во дворе.
А вечером Галибаров в честь прихода своих спасителей дал торжественный ужни. Присутствовали на нем только
— Господа, можете на меня рассчитывать всегда и во всем! — распинался купец. — Если хотите, завтра дам вам девять человек в пополнение. Вооружу с ног до головы, выделю подводу, буду кормить их и поить.
— Ура-а! — пьяно завопили офицеры.
Командующий полез к Галибарову целоваться.
— Господин Галибаров!.. Юсуп… Как вас?..
— Юсуп Гайнулович, — подсказал Галибаров, облизывая толстые губы.
— Юсуп Гайнулович, вы истинный патриот! Мы никогда не забудем вашего рвения!
— Господину Галибарову ура! — покачиваясь над столом, крикнул Толстоухов.
Не жалея пьяных глоток, гости закричали «ура».
Купец отвесил низкий поклон:
— Спасибо, господа, спасибо! — и украдкой смахнул слезу.
— Друг мой, я боюсь испугать вас одной просьбой, — чокнувшись с купцом, сказал Коробейников.
Галибаров на мгновенье насторожился:
— Просьбой?.. Какая у вас просьба, господин командующий? Если это в моих силах, то я постараюсь…
— В повстанческой армии нет верховых лошадей. Ни одной. Господа офицеры ходят пешком. Куда это годится? Не могли бы вы нам помочь?
— Сколько же вам надо лошадей? — Купец напряженно ждал ответа.
— Да хотя бы с десяток.
У купца чуть не вырвался вздох облегчения: «Всего-то? Для табуна в сто двадцать голов — не такой уж большой урон».
— Получите десять лошадей. — Галибаров взял бутылку и стал наполнять рюмки.
— Здоровье гостеприимного хозяина! — заорал на радостях Коробейников, подняв рюмку. — Только до дна!
Командующий заметно захмелел, он подобострастно смотрел на Галибарова, ломая голову, чтобы такое сделать для него приятное.
— Вас кто-нибудь обижал, Юсуп Гайнулович, при большевиках? — спросил он у купца.
— А как же? Не без того…
— Кто? Кто посмел? — вскочил Коробейников, готовый немедленно наказать всех обидчиков щедрого купца.
— Советская власть. — Галибаров подмигнул офицерам. — Советская власть обижала. Сумеете с нею справиться?
Минуту Галибаров для вида поколебался, а потом стал называть членов петропавловского ревкома. Получился порядочный список.
— Сутакин! — крикнул Коробейников.
— Слушаю вас!
— Бери с собой десять солдат и всех немедленно арестуй! — Коробейников сунул ему список.
Вернулся Сутакин взмыленный и злой. Он доложил Коробейникову, что все ревкомовцы, которые
— Пойдемте, господа, развлечемся в приятной беседе с большевиками, — сказал Коробейников и первым нетвердой походкой направился к выходу.
За ним, пошатываясь, потянулись остальные.
Во дворе стояло четверо мужиков и женщина, лицо ее было в свежих кровоподтеках.
Коробейников приблизился к крайнему из них — в рваных торбасах и залатанном полушубке, заячья шапка-ушанка сбита на затылок.
— Большевик? — икнув, спросил Коробейников.
— Нет.
— За то, что ты мне сейчас солгал, я тебя расстреляю.
— Большевик? — спросил он у второго, узкоплечего, низкорослого, с жиденькой бороденкой.
— Ревкомовец! — неожиданно громко ответил тот.
— А тебя расстреляем за то, что ревкомовец.
— Меня выбрали…
Третий — крупный, сутулый, с обнаженной головой — плюнул Коробейникову в лицо.
Командующий вынул платок, вытер физиономию и ровным голосом сказал:
— А тебя повесим.
— Всех не перестреляете и не перевешаете, — угрюмо бросил четвертый, совсем молоденький, со смешно оттопыренными ушами. Он был раздет, стучал зубами от холода.
— А вы как, сударыня, здесь очутились? — спросил Коробейников у Субурутовой, прикинувшись удивленным. — А, припоминаю. Вы замещаете супруга. А сам-то он где?
Женщина плохо понимала по-русски, поэтому молчала.
Галибаров перевел ей вопрос Коробейникова.
— Муж ушел на охоту, — тихо ответила женщина.
— Как ни прискорбно, но вас тоже придется расстрелять, сударыня. Служба, — деланно вздохнул командующий и обернулся к адъютанту. — Исполняйте.
— Нельзя ли отвести их подальше? — попросил Галибаров.
— Адъютант, уважь просьбу хозяина. Где-нибудь в стороне…
Офицеры вернулись в дом и опять уселись за стол.
— Хорошее начало, господа, — радовался Коробейников. — Дай бог такого же продолжения! Выпьем за это.
Как только офицеры и хозяин подняли рюмки, снаружи донеслись выстрелы.
Галибаров почувствовал что-то вроде испуга.
— О аллах, прости меня, — прошептали его губы.
VII
Стояли декабрьские морозы. К западному склону неба прицепилась щербатая луна, похожая на серьгу. Шарапов тихонько вышел из дома и протянул кверху руку, на ладони которой блестели несколько монет:
— На, гляди.
По старому поверью, деньги показывали новой луне, чтобы на протяжении всего месяца кошелек пополнялся.